Никита Семенов

Поэма страдавшаго и освобожденнаго судьбами Вышняго Промысла

[Из очерка М. Колчина. Ссыльные и заточенные в острог Соловецкаго монастыря в 16-19 вв. М. 1908, стр. 138-141]

Изложить хощу в поэму повесть горестных причин,

Всем любимым подаему, кто свободен злых личин.

Что есть в мире — все приложно, постоянства тверда нет,

Доказать о том возможно тем, что явный есть предмет.

Станьте телом, будьте духом во преближных мерах нам

И внушайте чистым слухом, ясну повесть передам.

Уважаем был я всеми, кто свет истины любил,

Но не знаем же и теми и на верных кто грозил.

Был вложен потом в горнило искушений, тяжких ран

И участны там, где гнило и нечестий полный план.

Он наш древний враг завистник принял меры и успех,

Испросил нас ненавистник у Владыки Бога всех.

Оскорбил тех, кто есть верен, Богом знаем навсегда,

Всех утешил, кто зловерен, хулит истину всегда,

Кто не смыслен как скотина и имеет нрав зверей,

В ком нечестия вся тина и несть евангельских дверей.

Эти приняли нас в руки, столь терзали, так трясли,

Не влагая в явны муки, тех не меньше поднесли.

Чем томится ум и тело и лишаются тех мест,

В чем стоит правды дело и терпенья Христов крест,

Явна ближних в чем разлука, и унынья весь канал,

Столь несносна есть та мука, в самом опыте познал.

Когда был я удаленным в страны северна края

В полном виде всех лишенным, ближних, Бога и рая.

Заключен в число несчастных горьку участь понести,

Всех Спасителя подвластных в страх и трепет привести,

Где с победою спасенье верных было от врагов*),

Теперь явное смущенье и сонм антихриста врагов,

Эта славная обитель, монастырь на Соловках,

Где Зосим был верный житель, имел крест Христов в руках,

Так как агнец в той я был, и терпел в такой страдбине,

Меж волков тех скорбно жил, достоин той судьбы.

Чтоб мне было во утешность — не имелось тех в виду.

Лишь коварство и насмешность в том нечестия саду.

Проливал там к Богу слезы, ежедневно, навсегда,

И избежен был тех грозы, богоборцев тех следа,

И святых я призывал первобытных тех отцов,

Монастырь кто основал и их потомных остальцов,

Кои жительства все меры тех хранили навсегда,

Что не приняли той веры, где душевна есть беда.

Верно, ясно обличали, что насеял в то дракон,

Муки горьки пострадали за Христов святой закон.

Простирал я к тем моленье и просил их как отца,

Чтоб простить мне согрешенье, умолить о том Творца,

И не быть бы в этой мере, что несносной есть судьбой,

Но служить бы в правой вере при любимых верно мной.

Тех утешить в скорби тесной и оправдать их тем,

Это знает Бог небесный, быть желают они с кем.

Охранял кто церковь верных от всех публики врагов,

Заточен есмь от зловерных, разлучен своих другов,

С кем имел расположенье и всю преданность хранил,

И давал над тем сужденье, как Сусанне Даниил.

Свобождал тех всякой меры от неправильных судей,

Что измыслил (?) правой веры фанатизм грубых людей.

Коих видеть он желает и разгнать в них скорби мрак,

Коих письмам утешает, для верности им знак(?)

Их любовь не забывает и в несчастной той судьбе

Навсегда их поминает и держимый в той судьбе.

Что ж Всевышний устрояет внят молитвам и слезам,

Явну милость простирает очевидну всем глазам.

Посылает в ту обитель высочайша всех людей,

Кто россиян есть правитель и, начальник всех судей**).

Он ходил, смотря обитель, быстрым шагом ног своих,

Как отец, и не мучитель посещал там и острог,

Был со членом самолично в самых каморах того,

И сказал при всех публично, нужно выпустить сего.

Отвещал за мя несчастна стран поморья архирей ***),

Оправдал мя быть подвластна трону северных царей.

Тем я дух свой оживил и в надежды план пришел,

И не много в замке был, во обитель жить взошел.

Видя дело ко успеху, что мне Вышний назначал

И еще послал утеху, вдруг я ближних там встречал.

Тогда оных я целуя в духе радостных лучей,

И в восторге уж ликуя, пустя слезы из очей.

Видя явно Бога милость и любовь своих другов,

Это ясно изъявилось, что избуду рук врагов.

В том не много провождали, в путь готовяся идти,

Свои вещи забирали, что возможно унести.

Вышний, видя нашу немочь, послал помощь в наш уход,

Явил случай в явну помощь, вдруг пришел там пароход.

Так под видом пассажиров, вещь не трудная была,

Черноризных тех кумиров из среды нас извела.

Богомольцами вменились, кто мне верные слуги,

Так наверно в том прельщались нас и Бога всех враги.

Что во внутренности в нас, это знать тем не дано.

И табашна носа глаз почитал всех за одно,

Чем весьма было не трудно ту судьбу нам окончать,

Где стояло наших судно, к тому путь свой совершать.

Первым долгом мы на оном оградилися крестом.

Все управя, что при оном, парус подняли на том.

Креста силой живоносной все способно было нам,

Был и ветр весьма попутный и доставил скоро там.

В недрах моря мы имели кратко время продолжать,

Знаки в пользу нашей цели Вышний начал выражать.

Где пристанище нам было у любимых нам людей,

Первым долгом, это мило, что избывши рук судей,

Кои верных истязают как преступников всезлых,

Казни тяжки налагают с разлученьем всех родных.

А кто добрых всех лишившись, тот и верен есть для тех,

Табак нюхать изучившись, православнее тот всех,

Коих дело исправленье, праву веру разрушать,

Только в том и утешенье, — табак в носы набивать.

В перво(м) месте мы прибывши, себе спутники нашли,

Один день притом проживши, прямым трактом уж пошли.

В помощь Бога призывая и молитвы святых всех,

Тем всех вредных избывали — в том и был наш весь успех.

Так приявши крепку веру на Владыку Бога всех,

Тем скончал я скорбных меру, уж избывши оных всех.

В церкви верных торжествуя, славя Бога и святых,

И с любимым всем ликуя, написую этот стих.

Нужно верить в Промысл Бога и быть верным для того,

Не страшиться, чтоб острога, везде Промысл есть Его.

Аминь.

*) [примеч. здесь и далее - Колчин] Англичан в 1854 году.

**) Здесь разумеется посещение Соловецкаго монастыря императором Александром Николаевичем, в 1858 году.

***) Епископ архангельский Александр, бывший соловецкий архимандрит.