Странничество или бегунство.

[Первый епархиальный миссионерский съезд в г. Томске 10-27 августа 1898 года. Томск 1900 г. Классификация и характеристика расколо-сектанства. Стр. 32-43]

Странничество или бегунство, секта вообще мало распространенная, но по своим воззрениям крайне вредная, обосновалась в Томской епархии более или менее прочно. Странники живут отдельными скитами где либо в малодоступных горах, в болотистой и лесистой тайге, — вдали от православных поселений. Центром странничества является Чулымская тайга; протянувшаяся по Томскому и Мариинскому округу и в первом местность по течению р. Юксы, во втором по течению р. Кети. Летом сообщение с скитами невозможно, — зимой же доступен единственный путь на лыжах. Дождавшись первой пороши, скитники покидают на некоторое время свои логовища и появляются в селениях православных, в г. Мариинске для закупки провианта и сбыта своих произведений, и затем опять заключаются "от мира" на целый год. Грамотные в этом добровольном заключении отдаются чтению книг, делают из них выписки, составляют цветники, а иногда отваживаются писать и собственныя сочинения. Из таких сочинений большою известностью среди не только местнаго, но и всероссийскаго странничества, пользуется сочинение Василия Можаева об антихристе. Как только сочинение было окончено и публично прочитано на соборе старцев, то похвалам удивлению разуму автора не было границ. Василий Можаев стяжал славу ученейшаго и умнейшаго человека. Однако обильныя похвалы сгубили Можаева: он запил и от зопоя скончался. Сочинение его попало в руки другого начетчика Василия Гаврилова, который увез его на завод Плес, Костромской губ. и там оно было напечатано в подпольной типографии беглаго солдата Евтихия. *). [*) Из рукописи сотрудника Александра Щербакова.]

Кроме Чулымской тайги, в Мариинском округе местопребыванием странников служит и Тамбарская тайга. Здесь, по заявлению окружнаго миссионера свящ. Георгия Белоруссова, существует страннический скит, в разстоянии 40 верст от д. Тамбарской, Кайчакскаго прихода. Скит этот основан беглокаторжным Андреем, управлявшим им в продолжении 20 лет. После смерти Андрея, место его занял крестьянин с. Кайчакскаго Суранов. Недавно скит сгорел и скитники передвинулись на р. Дудеть, — недалеко от прежняго места.

Существуют страннические скиты и в Алтайских горах. В 70-х годах был устроен такой скит в пределах Ануйской волости. Арестованные и заключенные в Бийскую тюрьму, скитники хотели там запоститься, но намерение их было предупреждено. Выпущенные потом на свободу, скитники переселились в Енисейский округ и там основали новый многолюдный скит, в котором поселилось 90 мущин и 40 женщин. В прошлом 1897 г. в ските произошло убийство, вследствие чего скитникам пришлось иметь дело с гражданскою властью, а потом и совсем оставить скит. В том-же году они и переселились в Нарымский край, на р. Парабель в 400 верстах от Нарыма. В бассейне той же р. Парабели по течению Кенги проживает и еще несколько десятков странников.

Семена странничества, брошенныя на Алтае, не заглохли. И теперь странники по уверению свящ. с. Солонеченскаго Иоанна Козьмина, имеют там пристанище на заимке за д. Большой Бащалак. Заимка эта выстроена, и содержится крестьянином М. Д., официально числящимся единоверцем, на деле же принадлежащим к секте бегунов. Заимка эта находится в тесных сношениях и служит как бы указателем пути к другим странническим, — мало известным и необследованным притонам в верховьях р. Убы.

Главная основа странической секты заключается в учении об антихристе. В то время, как поморцы признали мысленное, духовное царствование антихриста, странники утверждают, что антихрист царствует чувственно, видимо в лице Российских императоров. Сам основатель странничества Ефимий, опираясь, главным образом, на слова книги Кирилловой, что "во имя Симона Петра имать всести гордый князь мира сего, доказывал, что антихрист прежде всего не кто иной, как император Петр I-й. Не инаго мню, — писал он в своем цветнике, антихриста, как Петра I-го, врага-же Божия последняго ... иже ... на Российскую седе державу". За Петром и в лице других царствующих особ, как его преемников и ближайших исполнителей его воли, Евфимий указывал чувственнаго антихриста. Таким образом, по мнению Евфимия, личности императора и антихриста как бы отожеставляются. Так и думают до настоящаго времени прямые последователи Евфимия, удержавшие за собой название "ярославских"; теже мысли проводятся и в указанном выше и столь одобрительно встреченном странниками, современном сочинении Василия Можаева. Однако известный учитель странничества Никита Семенов, в 60-х годах текущаго столетия образовавший свою особую секту, — и его последователи мыслят об антихристе несколько иначе, не отождествляя по существу антихриста и царя, а утверждая только, что не в ком ином, как только в лице царствующих особ, антихрист может преимущественно проявлять свою силу и деятельность. По самому же существу своему, по природе антихрист представляется даже Никитой Семеновым не чувственным, но мысленным. Вот его разсуждения об этом предмете, почерпнутыя из доставленной съезду сотрудником Константином Парфеновым рукописи, представляющей собою ответы Никиты Семенова на 4 вопроса одного поморца. Мысли в ней изложенныя разделяются и в настоящее время многими из местных странников. "Антихрист, — разсуждает Никита Семенов, сатану в себе носит и посему, — что антихрист и сатана — одно и тоже, — по правильнаго понятия смыслу. Неужели существо человека (признавать) существом антихриста? В таком смысле, аще кто человека убиет, должен быть ублажаемым, потому убивающих антихриста писание ублажает .... но сицевый разум есть явная лжа и заблуждение и от рода ереси маркиан, злу творца разумеющих Бога, — потому существо человека — творение Божие, да и то самых пречистых того рук и есть самое доброе и честное, а антихриста существо, по писанию, художество и хитрость самаго диавола и одно другому несогласно противоположно и таковыя душепагубныя бредни православному, не дай Боже и времени помыслить, а не только что постоянно разуметь, да и мудрствующий сице православным быти не может, но есть еретик от рода Маркиона. Ино бо существо и состав человека и другое собство антихриста; и человек есть преложен: быти может и злым и добрым, а антихрист существом вещь есть злая и добрая никогда быть не может. Коротко сказать и ясно, — человек есть составлен от души и тела, — сложно животно, а антихрист есть прелесть и нечестие, при смысле человека составляемое и правостию и истинным мнением мечтаемое. Посему, по указанию писания, антихрист состоит от начала миру. И ныне, — глаголет, — в мире есть уже, — Иоанн (зач. 73) и вся святая писания указуют того бытность существом из начала, а лицем от воплощения Христова. Своего существа собством, то есть навсегда в содержащих нечестие той бяше самый, — не иной, а состоявший в собстве нечестия и злобы, и диаволом и сатаною именованный до воплощения Бога слова и крестом Христа убиенный и при кончине паки оживший, — и антихрист имя получивый за противное, подметное лицо Христу Спасителю. Когда человек противное закона и мыслит и творит, и, находяся о том мыслию в нераскаянном положении, — это чрез естество, — тогда антихристом бывает, а когда доброе и человеку свойственное, — таковое по естеству, тогда человеком быти указуется, а приступивший ко христианам и крестившийся, есть уже сыном Божиим. Иногда и апостол Петр был сатаною, в случае противления Богу и воли его, так будучи и назван от Спасителя".

Если таково понятие антихриста, то почему же он свою силу и деятельность проявляет преимущественно в представителях царской власти? Никита Семенов выясняет это довольно остроумно. "Во время царства антихриста, — говорит он, — на каждаго без изъятия из христиан сказуется быть великому гонению и лютейшему мучению, кто воли антихриста не повинется и печати его не приимет. Многа ... писания ... указуют от антихриста "неизреченную лютость, на верных быть имеющую". Остается непреминуемо указать лице, действующее гонение, антихристу приписуемое, потому что, как антихрист есть вещь умственная в собстве прелести и нечестие, таинственно заключаемое и состоящее под именем антихриста, — есть вещь не составная, но в человеческих составах составляема, то по такой причине сама о себе оная содействовать что-либо: гонить или мучить решительно нимало не могущая, кроме особ лица человеческаго. Здесь следует выставить наверх оныя лица, от которых должно происходить прелести вышеуказанному гонению. Аще принять гонителя означеннаго лица простаго народа, то имеет быть неправильно, потому что простому народу определено промыслом — в повинующихся, а не в повелевающих, а гонителю нужно быти повелительному, да аще бы простаго класса человек, то послушающих не будет, и далее, что либо понудительнаго и сотворить не может, так как и орудие к принадлежному вземлемое и употребляемое, да и правов таких не дано, как от публики и остается такое дело принадлежным особам лиц, состоявшим на правильной точке, а не иначе. И аще обратиться в том случае к лицам управляющим духовных дел должностию и поставить оные лицем со исполняющим указанное гонительство, и здесь быть имеет несвойственно и неприлично, как по указанию писания, так и по самой наружности дел, ибо писанием таковыя лица возводне восприемлются в лице зверя двурогаго и овчею кожею крытаго, котораго и обязанностию есть творение фальшивых чудес, т. е. показание и огня сведение и мертвых воскрешение и проч., да и по наружности: никогда таковыи сами самолично гонят, или томят, но в таком случае под защиту и распоряжение прибегают к гражданскому правительству и на того лице оное относят, — ибо сии льщением учения руководствуют и управляют а не тюрьмами и острогами, как душевныя части правители, а не телесныя и на таковыя принимать гонительства дело не приличествует. Но как по указанию священных писаний, так и по обстоятельствам всех времен, таковое дело есть соисполняемое собственно лицами власти гражданския и ко оной решительно и относительно быть имеет правильно и законно. Как в прежния времена при бытности Еллинскаго нечестия и потом во время различных ересей — кто бо тогда бяше руководствуя гонительством и мучительством? коротко сказать и выразить, что власть гражданская; — тая же самая должна быть орудием сего дела и в настоящее время царствования антихристова последняго, которая имеет быть возводно поставленною лицем антихриста озверившагося, т. е. поступающею суровством и свирепством и наглостию мучительною кровопролитною. И всю полную силу иметь антихристу не от кого иного, а явно от гражданския царския власти, явно указуется от апокалипсиса. Антихрист, рече, — всю силу от царей, живущих тогда, — восприемлет ... Что сего еще яснее доказания? И в таком случае остается всякому принять указанную самую истинную справедливость, являющую с виновным лицем гонительству и мучительству, имеющему быть антихриста, никого инаго а самую особу гражданскаго правительства нынешних времен ... По указанию святых житий и историй тако и в нынешнее время есть антихристом озверившимся т. е. лицем указаннаго писания, вселютейшим гонителем не кто иной, как гражданская власть. Она есть тому прямое и наглое орудие, а духовные — поострятельное, а простые — вспомогательное и воли тоя исполнительное.

Свое, учение об антихристе сам Никита Семенов считает слишком возвышенным и для обыкновеннаго понимания недоступным. "Для таких понятий помещения, — по его мнению требуется чистый слух и безпристрастный ум"; "а имеющим инако" такое учение есть "и быть может неразумно"; и для таких предлагать и разъяснять подобное учение значило бы тоже самое, "как в бочку уксуса мало меду спускать, — и будет — только мед погубить, а бочку с уксусом не усладить".

Как бы ни филосовствовал об антихристе Семенов, во всяком случае видно, что и он готов назвать представителей царской власти антихристом, если не в смысле собственном и личном, то в смысле главнейшаго и первостепеннаго орудия. В этом его учение приближается к Евфимиеву, а практические выводы из того и другаго оказываются совершенно одинаковыми. Словом Божиим показаться антихристу явно "запрещено и отказано", и "аще кто ему поклонится, таковый царствия Божия не наследит". "Да не тщится кто во антихристово гонение снабдеть душу свою и жить спокойно и свободно в покорении у того, но тому только спастися указуют, кто оному не покорится. Все, покоряющиися антихристу, настоящих времен правительству, — имеют быти приимшии того печать". Отсюда ясно, что всем верным заповедуется "подвиг брани с антихристом", борьба, если не активная, то, по крайней мере, пассивная: "аще кто силен мнится быти в вас, да борется с антихристом, страшливии же да бегают". В силу этого странники и порывают связи с государством, этой, так сказать, сферой антихристовой и уклоняются от государственных повинностей, как видимых знаков его власти: от записи в ревизии, от подати, воинской службы, — в особенности же от паспортов, на которых под формою государственнаго герба явно усматривают антихристову печать. Не желая подпасть под власть антихриста они "таятся" и бегают по лесам и пустыням, поставив себе в руководство слова псалмопевца: "се удалихся бегая и водворихся в пустыни" и апостольския: "не имамы зде пребывающаго града, но грядущаго взыскуем". Истинным христианином может быть только тот, кто действительно бегает, кто всю свою жизнь проводит в странствии. Но такое учение, если проводить его последовательно, оказывается практически неосуществимым и даже полагает препятствие дальнейшему развитию секты. Если истинный христианин должен только бегать, ни в каком случае не вступая в общение с последователями всех других вер и сект, как принадлежащими к телу антихриста, что доказывается помещенным в лицевом аполалипсисе изображением антихристова тела, испещреннаго разноцветными крапинами, — то очевидно, что такое беганье скоро должно сделаться непосильным. Для "бегающаго" нужна пища, одежда — а иногда и теплый угол, — а получить все это можно только чрез сношение с обладаемым антихристом миром. Кроме того, постоянное странствование, разрывая связь между отдельными членами секты, разрушало организацию секты и даже грозило ей разрушением. Для устранения таких неудобств еще первыми учителями странничества был введен в секту новый разряд "жиловых христиан", — или странноприимцев. Странноприимцы живут оседло, давая приют действительным странникам и снабжая их всем необходимым. Чрез них же идет и всякаго рода письменная и денежная корреспонденция. Странноприимцы считаются как бы несовершенными христианами и потому не перекрещиваются, как то обязательно требуется от всякаго вступающаго в странническую секту, — а из за этого недопускаются и до общей молитвы. Перекрещивают странноприимцев обыкновенно пред смертью и умирать им дают где либо вне дома, — в ближайшем лесу или даже огороде, как то подобает истому страннику. На предъявляемое последователями других раскольнических толков возражение: "как возможно прожитие у внешних и восприятие ими верных". — наши странники отвечают словами Маргарита, что "благочестивому человеку доставить требуемая возвестит Бог и Срацинскому сердцу", а Срацины и Еллины по писанию, горше сущих всяких еретиков. Вот мы, следуя святых писанию, по случаю нужды и у неверных приемлюющих пребываем безсомнительно и всякаго наималейшаго порицания решительно избегохом"; повелевается законом избегать от содейства дел, закону преступных, а не от сожития с таковыми, по тому, — аще от сожития избежать, то по слову Златоуста нужно иная вселенная искать, которая еще и не сотворена Богом, потому и взыскать иныя невозможно.

На языке местных странников странноприимцы носят название "познамых". Из таких "познамых" наибольшей известностью пользуются: кузнец Иван Михайлов на р. Юксе и Иван Поваренкин на Кети. Первый, исполняя обязанности "поставщика" для бегунов, в тоже время является для них в нужных случаях и в роли верховнаго судьи, решая нередко возникающие между бегунами споры. За все благодеяния бегуны отплачивают Михайлову своим трудом: покосы и уборка хлеба производятся их руками, а кузнец, как трутень только посматривает, как копошатся его пчелки". (Странники. Рукопись сотрудника Щербакова).

Странничество в пределах Томской епархии, как и вообще странничество других мест, разделилось на несколько толков. Известнейшие из них: статейники, денежники и безденежники. "Статьи" Никиты Семенова, как свидетельствуют о том факты, произвели в свое время в среде местных странников значительное волнение: по поводу них устраивались взаимныя беседы, собирались соборы.

Часть странников, живущих в Томско-Чулымской тайге, приняла Никитины статьи и сам Никита писал сюда по этому случаю "послание к Томским старцем". Статейники начали приобретать силу. "Если спросят кого из нас, — свидетельствует бывший последователь страннической секты Тимофеев. — какой ты веры? и он ответит: христианин, — то этим неудовлетворяются: ныне христиан, говорят, много. Если же скажет: "я странник Ярославской веры, — остаются довольны, а если еще прибавит к тому: я принадлежу к братству Никиты Семенова, то это считалось как бы символом православной веры". К Томским старцам — статейникам вскоре присоединился и наставник Мариинских странников Иларион Степанов Викулов. В этом отчасти оказались виноваты Томские же старцы противостатейники. Иларион Степанов, — по выражению упомянутаго ранее Тимофеева "взошел на кафедру учительства Мариинских странников, но вскоре вслед за этим Томские старцы — Ярославцы приидоша судити его, — первое, "за совместное прожитие с женским полом, так как из его братства слышались на это жалобы, — второе, — за то, что он составил свое братство без воли начальных Томских старцев и самовольно крестил, даже у мирских людей, живущих с женами и детьми. Томские старцы запретили ему, чтобы он "до этого не касался, так как они имели обыкновение ставить на эту должность только таких, которые происходили "от Ярославскаго корене". Из-за таких неприятностей Ларион Степанов и решился совсем перейти вместе с своей паствой на сторону статейников, объявил об этом статейным старцам Томским и просил их для участия в управлении прислать себе, как требовалось статьями, какое-либо "непосредственное лицо". Они послали некоего Семена Савельева, определив его в 1-й чин, Илариону же Степановичу оставив второй. Этого он не ожидал и потому встретил своего "сослужителя" с предубеждением, которое потом породило открытую вражду, — тем более, что Семен Савельевич, при своей полной невежественности, оказался "любоначальным". Постигла новоприсоединившихся статейников неприятность и с другой стороны, с которой они ее не ожидали. Обрадованные Томские статейники приняли Лариона Степановича с его паствой без перекрещивания, только с положением 50-дневнаго поста. Извещенный об этом, Никита Семенов за учиненное принятие наложил епитимию на самих Томских старцев, и Лариона с братиею велел снова перекрестить. В новообразовавшейся общине статейников начался ропот. Противостатейники воспользовались этим, чтобы ослабить и поколебать своих противников и, действительно, значительно успели, благодаря трудам и деятельности своих начетчиков Василия Можаева и Семена Осипова. Первый написал обширныя возражения на статьи Никиты, второй-же, лично знакомый с Никитой Семеновым и много лет живший с ним вместе в России, старался подорвать доверие к личности Никиты, — разсказывал об его пороках и слабостях и об отступлениях от веры. "Какой-же он может быть учитель, — говорил Осипов, — когда дважды отступал от веры, да еще змиину блевотину ел" (т. е. причащался в православной церкви). Благодаря всем этим обстоятельствам, статейничество лишилось в Чулымской тайге своего первенствующаго влияния, на которое оно, было, посягало.

Вопрос о принятии денег разделяет странников на две половины: денежников и безденежников. По основному странническому учению, деньги не должны бы приниматься, так как на них изображается явная печать антихриста — тот-же государственный герб. Известная часть странников остается последовательной этому основному учению и денег не принимает, вследствие чего и носит название безденежников. Деньгами ведают, хранят их у себя и расходуют, по мере нужды "познамые", — как например содержатель скита Фирс Николаев у странников Томско-Чулымской тайги и крестьянин с. Кайчакскагого 3—в, — у странников Тамбарской. Если безденежнику в силу необходимости приходится иметь дело с деньгами, то он берет их чужими руками, или расщепленной палкой. Большинство наших странников принадлежит к безденежникам, — выделяя из себя еще особую фракцию странников Турецких. Особенность их составляет тот обычай, что при перекрещивании они заставляют вновь поступающаго в секту три раза плюнуть на монету и, потоптав ее, бросить в такое место, откуда нельзя было бы достать. Название Турецких эта секта носит потому, что основателем ея в Томской тайге был какой-то беглый, имевший при себе турецкий вид.

Денежники безбоязненно принимают деньги и только считают за грех держать их около икон, или в старых книгах. Принятие денег они оправдывают тем соображением, что деньги не составляют отличительной собственности одного какого либо лица, а, переходя из рук в руки, являются как бы общим достоянием.

Нечего и говорить, что к православной церкви, государству и обществу странники относятся в высшей степени враждебно и фанатично. Во время минувшей переписи со стороны одного странническаго семейства затевалась, было, даже попытка предать себя сожжению; но во время была предупреждена более благоразумными единосогласниками. Ходят весьма правдоподобные, хотя фактически непроверенные слухи, о существовании в среде местнаго странничества "красной смерти". По разсказам, подробности, которыми обставляется "красная смерть", — таковы. Известное лицо, обыкновенно дряхлый старик или старуха заранее уведомляется о дне его смерти." В этот день, приговоренный к смерти, сходив в баню, надев белое чистое белье и приготовив себя молитвенно, идет в какое-либо отдельное помещение: избу, баню или амбар. В этом помещении ставится стол, накрываемый белой скатертью, — на столе вино и деньги, а на лавку кладется подушка. Собравшийся умирать, войдя в приготовленное для него помещение, замыкается, и проводит время в молитве, ожидая Спасителя, который придет по его душу. Чрез некоторое время раздается в двери стук. Молящийся спрашивает: кто там? Спаситель, — "по твою душу", — слышится ответ. "Спаситель" впускается, держит речь о предстоящей для своей жертвы участи, подпаивая его вином, — затем, улучив момент, валит его на лавку, душит подушкой, забирает со стола деньги и исчезает". Если в этих слухах не все правда, — то во всяком случае несомненно, что что-то подобное в нашем расколосектантстве водится, или, по крайней мере, водилось. Но нельзя-ли отнести этого к хлыстовству и здесь найти хотя маленькое разъяснение и пояснение к совершающемуся у них таинственному обряду "погребения заживо"? Что случаи неожиданных смертей в Томской тайге, — главном притоне странничества, — нередки, это известно всякому, близко знающему таежную жизнь. О таких неожиданно умерших в тайге принято говорить, что они умерли от "угара".

По идее странники — аскеты и девственники; на самом же деле многие и странствуют, и живут вместе с женщинами, предаваясь необузданному разврату, меняя сожительниц своих по произволу, а иногда имея их одновременно по две — по три. Некоторыя неопытныя и доверчивыя девицы завозятся в тайгу обманом, — с обещанием быть повенчанными и затем, опозоренныя, бросаются на произвол судьбы.

С деятелями Тираспольской драмы наши странники никогда ни в каких сношениях не состояли и ничего о них ранее того не знали, что, хотя косвенно, может служить подтверждением того предположения, что и Тираспольцы едва-ли были последователями страннической секты.