А. И. МАЛЬЦЕВ

 

СТРАННИКИ-БЕЗДЕНЕЖНИКИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX В.

[Статья из сборника: Христианство и церковь в России феодального периода (материалы). Новосибирск, 1989 г.]

 

В конце XVIII — первой половине XIX в. носителем наиболее радикальных (в смысле отношения к государствен­ной власти) настроений в старообрядчестве было согласие бегунов, или странников. Его основал беглый солдат, при­нявший монашеский постриг от староверов филипповского согласия — Евфимий. В октябре 1784 г. он крестил себя и своих последователей «в странство», провозгласив тем самым, что подлинными христианами могут считаться лишь беглые — люди, исключившие себя из числа подданных российского императора, отрекшиеся от всего, что связы­вает с «греховным» миром ¹.

Как считал Евфимий, вероучение и практическая жизнь различных течений современного ему староверия далека от идеалов правой веры. Главную причину этого он видел в «обмирщении» старообрядчества. Мирская жизнь в «богоотчужденном» царстве антихриста, по мнению основателя странничества, неизбежно влекла за собой отступления от идеалов веры, а затем и их девальвацию. Особую остроту проповеди Евфимия придавали его суждения о российских монархах как главных виновниках торжества социального зла, резкая критика деятельности «антихристовых» граж­данских и духовных властей.

Мысль о том, что первопричиной утраты людьми правой веры является мирская жизнь, привела Евфимия к простому логическому выводу: чем меньше контактов с «греховным» миром, тем больше шансов соблюсти правую веру. В идеале речь шла о полном, абсолютном разрыве с антихристовым миром. Евфимий проповедовал путь побега, призывал своих последователей «стать вне мира», укрывшись в лесах от всесильных слуг антихриста. В соответствии с этим вскоре после крещения Евфимий «ушел в Галицкия леса. Но здесь, — сообщает старообрядческое сочинение по истории странничества, — он не мог прожить более двух годов от причиняемых грабежей обывателями сих мест по научению нетовчины из охранения своих прилепления к нему»². Покинув скит, Евфимий нашел убежище в доме своего старого знакомого — крестьянина д. Малышево Ярославской губ. Петра Федорова.

Избавиться от мира оказалось очень непросто, и это было связано не столько с неудачным стечением обстоятельств, сколько с противоречием, заключенным в самой идее разрыва с обществом. Осуществить ее практически «в чистом виде» было невозможно³, а допустить определенную, пусть даже незначительную связь с миром — означало сделать идею в какой-то степени условной. Проповедь побега, выхода за пределы антихристова мира по сути свелась к вопросу о форме и степени допустимой связи с миром. Вопрос же такого рода подразумевает многовариантность ответов. Не удивительно, что он стал своего рода «вечной» проблемой для странников, ключевым в полемике радикальных и уме­ренных групп в согласии на протяжении всего ХIX в. «этот общий вопрос, в свою очередь, распадался на ряд более конкретных. Где должны укрываться бежавшие из антихрис­това мира странники: в лесных скитах, или же в домах у своих мирских благодетелей — странноприимцев? На каких условиях последние должны участвовать в жизни согласия? Можно ли крестить странноприимца?

Вторая крупная проблема, с которой сразу же столкну­лись странники, была связана с необходимостью выработать принципы внутреннего устройства согласия, определиться в отношении собственности странников, обозначить границы провозглашенных в евфимиевском учении аскетизма и нестя­жания.

Каждая из перечисленных проблем стала для бегунов предметом напряженной полемики. Она разделила странническое согласие на два лагеря. Ортодоксально-умеренное крыло представляли сопелковцы⁴, а радикальное — выражавшее интересы наиболее последовательной части странников — безденежники и близкие к ним группировки.

Специальных исследований о безденежниках в дорево­люционной и советской историографии не было, хотя тема эта неоднократно затрагивалась в работах, посвященных странническому согласию. В дореволюционное время в научный оборот были введены некоторые ценные источники. Среди них — историческое сочинение странников «О начатке старца Евфимия...», созданное в 50-х гг. XIX в.; немалая часть его посвящена безденежникам. История «О начатке...» была опубликована в 1884 г. И. К. Пятницким⁵. Основой для публикации послужила рукопись ГПБ, собр. Титова, №838. Это — большой сопелковский сборник третьей чет­верти XIX в. Среди сочинений, входящих в его состав, в плане нашей темы интерес представляет еще одно — Ответы сопелковцев на вопросы последователей безденежника Анто­на Яковлева⁶. Время создания этого сочинения — 50-е гг. XIX в. Источником дополнительной информации о безде­нежниках для дореволюционных исследователей служили судебно-следственные дела, касающиеся странников.

В советское время судебно-следственные материалы, в частности, двухтомное дело комиссии графа Стенбока и дело «О первенствующем наставнике секты бегунов, или странни­ков Меркурии, по перекрещению Никите Семенове», содер­жащие ряд ценных сведений о безденежниках, изучались П. Г. Рындзюнским⁷.

Среди источников, использованных дореволюционными и советскими исследователями странничества, не было ни одной рукописи, вышедшей из среды безденежников, что, конечно же, не могло способствовать всестороннему и адек­ватному освещению темы. Целенаправленный поиск источни­ков позволил нам выявить в рукописных хранилищах Москвы и Ленинграда семь сборников безденежников: ИРЛИ, собр. Смирнова, №17; собр. Плотникова, №40; ГБЛ, собр. поступлений 1965 г., №82/6; собр. поступлений 1968 г., №56/28; собр. Барсова, №447, 950; ГПБ, собр. Титова,  №2504⁸.

Среди них особенно интересны четыре цветника, пред­ставляющие, на наш взгляд, различные варианты развития одного и того же более раннего сборника безденежников. Цветник ГБЛ, собр. Барсова, №447 создан около 1855—1856 гг.⁹ Три других: ГПБ, собр. Титова, №2504; ИРЛИ, собр. Смирнова, №17; ГБЛ, собр. Барсова, №950 появились не ранее начала 60-х гг. XIX в.¹⁰

В составе цветников — оригинальные страннические со­чинения и выписки из книг священного писания, творений отцов церкви, старообрядческой литературы¹¹. Среди сочинений, излагающих учение безденежников, отнюдь не все созданы непосредственно ими. Цветники вобрали в себя целый пласт страннической литературы  20-х гг. XIX в., принадлежность которой какому-либо бегунскому толку установить трудно. Эти сочинения направлены против гражданских властей, официальной церкви и умеренных течений староверия. Не позднее первой трети XIX в. созданы «Собрание от святаго писания о антихристе...», «Послание некоего христианина Илии узника...», «Послание от христиан в пользу благочестивым читателям. Изобрано от божественных писании о временах спасения и о антихристе и о царьствии его...»¹², «Свидетельство от святаго божественнаго писания о поборниках и о поклонниках антихристовых и о слугах, и о подпищиках его, и о присяжных христианах...». В ряде сочинений рассматривается тема «греховности» денег, они  квалифицируются как «печать антихриста», что позво­ляет с уверенностью предполагать здесь авторство безденеж­ников. Мы имеем в виду такие сочинения, как «Послание от християн... о земле Господней, сиречь о странноприимцах...», «Вопросы и ответы о антихристе. Християнин да соответству­ет...», «Свидетельство от святаго божественнаго писания о пременении времен и о избежании из Вавилона, и где можно спастися», «Послание некоего християнина, свиде­тельство от святаго писания, краткое изъявление вин, об­ретающихся у записных старообрядцев и поморцов». Так или иначе все статьи, входящие в состав цветников, раскры­вают содержание вероучения безденежников середины XIX в. и могут служить основой для его изучения. Некоторые стран­нические сочинения, представленные в цветниках безденеж­ников, входят в состав еще нескольких рукописей: ИРЛИ, собр. Плотникова, №40; собр. Красноборское, №216; ГБЛ, собр. поступлений 1968 г., №56/28.

Сборник ГБЛ, собр. поступлений 1965 г., №82/6 написан во второй половине XIX в. В него также включены ори­гинальные бегунские сочинения и подборки выписок из священного писания по ключевым для учения безденежников эсхатологическим вопросам. Среди оригинальных сочинений выделим соборное постановление безденежников в девяти пунктах — «Уложение християнскаго правления» (л. 1—8). Имена наставников, подписавших постановление, в страннической исторической литературе не встречаются. Основную часть сборника занимают «Ответы православных християн о антихристе на вопросы старцев, наименованием сопеловских» (л. 35—168 об.)¹³. Эсхатологическим сюжетам посвящены и подборки выписок из священного писания, пе­реписанные перед «Ответами...».

В статье, посвященной сочинениям о Петре I-антихристе, Н. С. Гурьянова использовала сочинение, фиксирующее момент проникновения идей безденежников в среду сибир­ских странников — Послание Онисьи Осиповны и Катерины Гавриловны к Ф. (название дано Н. С. Гурьяновой)¹⁴. Еще один список этого сочинения, обнаруженный нами в Томске, позволил уточнить его название, автора и адресата. Том­ский список озаглавлен: «Послание вопросительно М. С. к тюменскому наставнику и учителю Федору Афонасьевичю о времени последнем и о злобе всепагубной антихриста»¹⁵. Имя автора Послания (это — женщина) скрыто под литера­ми М. С., адресат известен нам как один из лидеров тю­менских филипповцев первой четверти XIX в.

Рукописная традиция безденежников, на наш взгляд, представляет собой самостоятельную исследовательскую проблему и нуждается в специальном изучении. Хорошей основой для него могут послужить рассмотренные выше рукописи.

В заключение нашего обзора источников упомянем ста­рообрядческое сочинение, посвященное истории стран­ничества; знакомство с ним позволило узнать подробности идейной борьбы между сопелковцами и безденежниками в 20—30-х гг. XIX в. Речь идет о «Сказании о происхожде­нии страннического согласия и разнообразных его отрас­лях». Оно было создано неизвестным автором-филипповцем (ранее он принадлежал к странническому согласию) в середине XIX в.¹⁶ Отметим также такую группу источни­ков, как многочисленные полемические сочинения ближай­ших идейных противников безденежников — странников сопелковского толка. Некоторые из этих сочинений исполь­зуются в настоящей статье.

Дореволюционные исследователи правильно определили основные пункты учения безденежников. Это, во-первых, трактовка денег как «печати антихристовой» и отказ от их употребления; во-вторых, проповедь пустынножительства как наиболее предпочтительного способа укрывательства странников и, в-третьих, построение пустынножительных общин на демократических, «апостольских» началах.

Возникновение учения безденежников связано с именами Ивана Петрова и Ивана Федорова¹⁷. Иван Петров стал странником около 1812 г.¹⁸ Среди своих единоверцев он был известен как строгий ревнитель учения Евфимия. Даже спус­тя 40 лет, во время работы крупнейшей правительственной комиссии по расследованию деятельности странников, в чис­ле примет объявленного к розыску Петрова было отмечено: «Носит с собою постоянно сочинения Евфимия»¹⁹. С пропо­ведью пустынножительства и отказа от денег Петров выступил сразу же по выходе «в странство». Но вскоре он отказался от утверждения этих принципов в качестве обязательного правила, приняв их просто как рекомендацию²⁰.

Иван Федоров первоначально был странноприимцем Ива­на Петрова²¹. По-видимому, «безденежное» учение разраба­тывалось ими совместно. Став странником, Федоров собрал вокруг себя группу единомышленников, часть из которых, стремясь осуществить пустынножительную программу своего учителя, ушла в Пошехонские леса, образовав так называе­мое лесопустынное согласие.

В 1827—1828 гг. лидер пошехонских безденежников Михаил Андреев Кувшинов стал инициатором объединения всех радикальных толков в странничестве. Оппозиция надея­лась идейно разгромить сопелковцев и утвердить «безденеж­ное» учение в качестве официальной доктрины всего стран­нического согласия. Организующую роль в идейном наступ­лении оппозиции сыграла критика допускавшейся ранее в сопелковском согласии практики крещения мирян-стран­ноприимцев. Безденежники потребовали перекрещивания сопелковцев. Взаимная борьба завершилась поражением оппо­зиции, но сопелковские лидеры вынуждены были частично удовлетворить ее требования. Они официально постановили, что крещение мирян недопустимо, и приняли решение на­ложить на все сопелковские согласие «иго исправления» в виде епитимии в знак признания ошибочности допускав­шейся в прошлом практики. Только таким образом они смогли «умиротворить» вышедшие из-под контроля «низы» согласия²².

Значительное усиление безденежников произошло в 40-х гг. XIX в. В немалой степени ему способствовало на­чавшееся в это время снижение радикализма сопелковцев. Новый «безденежный» толк возглавил бывший федосеевец Антип Яковлев. Он повел активную полемику с сопелковцами. В 40-х гг. XIX в. состоялось три публичных «прения о вере». Ход борьбы между сторонниками Антипа Яковлева и сопелковцами подробно описан в одном из разделов сопелковской истории «О начатке старца Евфимия...»²³. В резуль­тате полемики каждая из сторон четко определила свою идейную платформу и сформировала пункты разногласий с противником.

Антипу Яковлеву удалось привлечь на свою сторону немало странников и мирян. Успех безденежников с явным неудовольствием отмечается автором истории «О на­чатке...»: «Вред приносят немалыи. Хоша и не могут смутить и к себе привести благоразумного человека, обаче малосмысленнаго много поколеблют». О том, что община «антипиных» состояла из страннических «низов» свидетельствует еще одна фраза этого сочинения: «Братство их собрано весма от нискаго сочленения. Вси токмо самой малосмысленной народ». Согласие «антипиных» продолжало развиваться и после смерти их лидера, последовавшей приблизительно в конце 40-х - начале 50-х гг. XIX в. Во главе безденежников встал родной брат Антипа Яковлева — Степан. История «О начатке...» свидетельствует, что в 50-х гг. община раскололась из-за «слабости жития» Степана, т. е. из-за его отступлений от идеалов вероучения. Новых «радикалов» возглавили Павел и Евтихий Болтушкин.

Имеющиеся в нашем распоряжении источники: сочинения и рукописные сборники безденежников, сопелковская полемическая литература, архивные материалы позволяют получить правильное представление о вероучении безденежников, его складывании и развитии в первой половине XIX в.

Рассматривая вероучение безденежников, нужно иметь ввиду, что оно лежит в общем русле бегунской идейной тра­диции и имеет много черт, объединяющих его с вероуче­ниями других страннических конфессий, в том числе и сопелковцев. Это прежде всего представление о том, что человечество переживает «последние» времена всемирного господства антихриста и стоит накануне второго пришествия Христа, что российские духовные и светские власти во главе с императором — исполнители воли Сатаны, слуги антих­риста; безусловные отказ повиноваться властям, подчиняться любым законам.

Основной идеей, объединяющей разные страннические конфессии, является мысль о том, что во время господства антихриста только беглые могут быть носителями правой веры, а те, кто живет «на лице земли», в миру, вольно или невольно становятся пособниками дьявола и тем самым гу­бят свои души. Путь бегства мыслился всеми странниками как универсальный и единственно верный образец поведения в «последние» времена. В то же время бегство должно было соединяться с постоянной проповедью, обличениями анти­христовых властей и церкви, критикой живущих в миру в покорении  у царя-антихриста старообрядцев.

Наибольший интерес в вероучении безденежников пред­ставляют те черты, которые составляют его специфику среди других страннических конфессий. К ним нужно в пер­вую очередь отнести возведенный в степень догмата отказ от употребления денег, квалификацию их как «печати антихриста».

Негативное отношение к деньгам, на наш взгляд, выросло из двух характерных для радикальных кругов странничества идейных посылок. Одной из них была мысль Евфимия о том, что к деятельности царствующих антихристов нельзя относиться избирательно, выделять в ней повеления, «повреждающие» веру, и распоряжения, не касающиеся веры. Все зако­ны и установления царя-антихриста должны рассматриваться как «богопротивные» и, безусловно, отвергаться²⁴. После­довательное развитие этого тезиса должно было привести странников к проповеди отказа от всего, что происходит из мира антихриста. И такое крайнее учение действительно получило распространение среди некоторой части безденеж­ников²⁵. В частности, пошехонские странники (лесопустынное согласие) не принимали в пищу соль, так как она поступа­ла в продажу «от казенных управлений власти антихристо­вой». В их среде в 20-х гг. XIX в» была популярна проповедь самоуморения — запащивания до смерти²⁶. Стремление ог­радить себя от «антихристовой скверны» вылилось в своеобразную форму крещения — запрещалось креститься в реках; воды их, как считалось, «поражены» антихристом. Следовало принимать крещение «в накопившихся ямах и болотинах дождевною водою», т. е. в воде, пролившейся с небес²⁷. Си­бирские безденежники проповедовали, что «самое ближайшее ко спасению — не принимать ничего, состоящаго в мире — ни пищи, ни одежды, а предать самому себе смерти»²⁸. Деньги, напечатанные повелением царя-антихриста, также попадали в разряд запрещенных предметов, обладание которыми «повреждало» правую веру²⁹.

Вторая идейная посылка отрицания денег заключается в широко распространенном в страннической среде мнений о том, что деньги — это атрибут такого «смертного греха» как сребролюбие (Евфимий называл его «корень всем злым»). В сочинениях, входящих в состав цветников безденежников, обладание деньгами прямо приравнивалось к сребролюбию ³⁰.

Квинтэссенция двоякого отношения к деньгам как к предмету, созданному по повелению антихриста и как к непременному спутнику греха выражена в одном из сочинений, входящих в состав цветников. «Мы же, — пишет его автор, — сию вещь стыдения поразумеваем печать антихристову — сребро и злато, ибо за них всегда кровь проливается, и Христу предану его ради, и аще убо антихрист есть Богу мерзок, тако и вся вещи его суть Богу мерзски»³¹.

Вероятно, определенное влияние на складывание «без­денежного» вероучения оказало представление о возможности передачи греха через торговлю, возникшее в среде старооб­рядцев-федосеевцев еще в конце XVII в. Как известно, фе­досеевцы считали продукты, покупаемые на рынке, «осквер­ненными», их нужно было освящать молитвой и покаянием. В этой связи интересно отметить, что крупнейшие идеологи безденежников — Иван Федоров и Антип Яковлев до пере­хода в странничество были федосеевцами.

Отказ от денег безденежники пытались подкрепить сви­детельствами от священного писания. Использовалась вы­веденная из текста Апокалипсиса эсхатологическая форму­ла: «В купле и продаже будет распространяться антихристово число». Кроме того, приводились примеры святых-бессребренников, в частности, Козьмы и Дамиана. Эти немного­численные свидетельства были очень уязвимы с точки зрения логики, опровергнуть их не представляло большого труда для опытных сопелковских полемистов. Нужны были до­полнительные аргументы. Руководствуясь идеей, что «ан­тихристовы» деньги должны отличаться от изданных благо­честивыми царями, безденежники подробно разрабатывали тему внешнего вида денег. Каждая деталь монеты наполня­лась скрытым смыслом, несла определенную идейную на­грузку.

Самое раннее из дошедших до нас сочинений, в котором присутствует эта тема, — «Послание вопросительно...» М. С. к Федору Афанасьевичу. М. С. просит адресата дать «разсуждение» о деньгах — «можно ли кому без вреды душевныя иметь их на нужныя потребы?». Далее М. С. пишет: «Аще ты видиши, боголюбче, в писании или от страдалец о антихристовых деньгах, и нам скажи, Господа ради. А мы видим не токмо нынешныя деньги бумажныя страшны и ужасны, и видим книшку, глаголемую Кабинет Петров, а в ней он говорит: Егда я принял владычество, повелел лить деньги златы и сребрены, и медны с надписью цыфиря и бук­вой лет Господних на 17ть образцов. На манетах повелел коварно и сокровенно печатать 4 "покоя" под царскими ко­ронами. А в ыной его книшке протолковано: первый "покой" являет Петра, второй "п" — перваго, третий "п" — патри­арха, четвертыи "п" — папу, а четыре венца царски являют его мнение четырех конец земли одержание»³².

Как видно из приведенного отрывка, М. С. пытается най­ти во внешнем виде денег иллюстрацию и подтверждение своего мнения о том, что именно Петр I олицетворяет собой сбывшееся пророчество о воцарении антихриста. «Четыре венца» на монетах и «4 покоя»³³ истолковываются в соот­ветствии с традиционными представлениями об антихристе: он должен быть царем, «восхитить» на себя святительскую власть (в данном случае — сан патриарха) и таким образом уподобиться Римскому папе, совместившему две власти — гражданскую и духовную. Истолкование «четырех венцов» иллюстрирует апокалиптическое пророчество о покорении антихристом всей земли.

Обратим внимание на особое отношение М. С. к бумаж­ным деньгам. Они, по ее мнению, являются одной из «новин» антихриста. В «благочестивые» времена таких денег не было, а потому они для М. С. «страшны и ужасны».

В сочинении, вошедшем в состав цветников безденежни­ков, — «Кратком изъявлении вин, обретающихся у записных старообрядцев и поморцов», приводится более развернутая аргументация необходимости отказа от денег. «... Печать антихристова есть образ властныи вымылеванныи (на монетах). Яко же пенязь царскии имать образ, сице и на Христовых златницах — образ Господа нашего Исуса Христа и на цатех его сребренных — крест Господень. Тако и на антихристовых пенязех и на цатех его сребренных есть образ антихристов. Во всех бо льстец хощет уподобитися Сыну Божию и кресту Его, выражая же на них крыж и образ властныи, и орел двуглавыи, среди же его сам изображен, седя на коне. На крылах орла того есть осмь клеток, а в них — зверь и змий, и диадима его, и дух дияволь, и протчия. А орел знаменует самого антихриста, а главы его значут две власти: едина — духовная, а другая — мирская. На тех же цатах есть литеры выраженныя и летопись ложная антихристова. Есть же на них и скипетр его, и держава, и иныя многия есть богопротивныя клейма и душепагубныя начертания»³⁴.

Буквально каждая деталь монеты вызывает негативную реакцию автора-странника: изображение герба Российской Империи³⁵, портрет правящего монарха, «литеры выражен­ныя» (те, о которых писала М. С.?), атрибуты власти — скипетр и держава, «летопись ложная», т. е. дата выпуска монеты — все это, по мнению странника, указывает на «дьявольскую» сущность денег.

Перечень «антихристовых» признаков денег, приведенный в «Кратком изъявлении вин...», является для учения безденежников практически исчерпывающим. Другие сочинения безденежников и полемическая сопелковская литература не добавляют к нему ничего. Остановимся подробнее на не­которых рассуждениях автора «Краткого изъявления вин...».

Он пишет, что всадник, изображенный в гербе Российской Империи, это — император-антихрист. По словам Никиты Семенова, такой же точки зрения придерживался один из основателей движения безденежников Иван Петров³⁶. Эти суждения уходят корнями в литературу радикального крыла старообрядчества XVIII в. Н. С. Гурьянова опубликовала и исследовала сочинение неизвестного автора 1779 г. «Пос­лание против поклонения двуглавому царскому орлу и четырехконечному кресту», где также проводится мысль о том, что всадник, изображенный в гербе, это — царь-антихрист (в данном случае — Алексей Михайлович)³⁷.

По убеждению безденежников, герб в виде двуглавого орла появился в России уже после «падения веры». Главы орла, с их точки зрения, символизировали две власти — гражданскую и духовную, а сам орел — антихриста. Сопелковцы, напротив, утверждали, что герб появился еще при благочестивых царях и отвергать его не следует.

Среди «антихристовых» признаков денег упоминается «летопись ложная». Во всех толках страннического согласия было распространено мнение, что принятое в Российской Империи летосчисление отстает от истинного на восемь лет. Вопрос же о том, когда возникла эта разница и как сле­дует ее трактовать в каждом толке, решался по-своему. С точки зрения сопелковцев, летосчисление было нарушено «в грецех», от которых оно и проникло в Россию еще до реформы Никона. Безденежники же жестко привязывали «порчу» летосчисления к эпохе Петра I, связывая календар­ную реформу первого императора с апокалиптическим про­рочеством о том, что антихрист изменит «времена и закон». По мнению безденежников, Петр I не только перенес начало нового года с сентября на январь, но и убавил при этом восемь лет от Р. X. Причем в сочинениях безденежников приводится совершенно фантастическая дата преобразований Петра I: «Сие случися с 1728 лета. На двадцать девятыи год начали писать 1721»³⁸.

Подоплека «коварной» деятельности Петра I, по мнению безденежников, такова: Христос родился в 5500 г. от сотво­рения мира, именно с этого времени нужно вести отсчет истинного летосчисления. Через восемь лет, в 5508 г., родился Симон-волхв, «верующий ветхоримскому идолу Янусу». Петр I начал новое летосчисление «в честь и славу ветхоримскому идолу Янусу от рождества Симона-волхва»³⁹, скрыв имя Януса под именем Иисус. «Число Христово — 5500, а Янусово — 5508. Прославление рождества Христо­ва — 1728, прославление Иисусова — 1720»⁴⁰. Иисус (Янус) — антипод Христа — антихрист, вернее, одно из его воплоще­ний⁴¹.

Страннический счет лет от Р. X. возник, вне всякого сомнения, под влиянием так называемого александрийского летосчисления, согласно которому рождение Христа также произошло в 5500 г. от сотворения мира. Но разница между этими системами очень велика. Чтобы ее наглядно показать, приведем пример. 1720 г. от Р. X. по византийскому летосчислению, принятому в России, соответствовал 1728 г. страннического счета лет и 1720 г. — александрийского. Эта же дата, взятая от сотворения мира, по византийской системе соответствовала 7228 г., по страннической — также 7228 г., а по александрийской — 7220 г. У византийской и александрийской систем общей точкой соприкосновения является рождество Христово, но на восемь лет разнятся даты сотворения мира. У византийской и страннической систем общая точка — сотворение мира, но на восемь лет расходятся даты рождества Христова.

1720 г. (по странническому летосчислению 1728 г.) несет в учении безденежников очень большую смысловую нагруз­ку. Перемена времен считалась самым «страшным» деянием антихриста и знаменовала его окончательное и полное во­царение в мире. Безденежники утверждали, что именно вве­дение «ложного» летосчисления сделало невозможным спа­сение в миру — ведь все миряне обязаны придерживаться официальной хронологии⁴².

Возведение в степень догмата запрещения держать день­ги вовсе не означало для подавляющего большинства без­денежников перехода к натуральному хозяйству. Как сооб­щает автор «Сказания о происхождении страннического со­гласия...», в новой конфессии быстро сложились своеобраз­ные отношения между странниками и мирянами, с помощью которых проблема использования «антихристовых» денег была решена. «Деньги щитали печатаю антихристовой, — пишет автор "Сказания..." о последователях Ивана Федо­рова, — в лесу их не держали. Но как обоитись без них не­возможно, то и примышлено было оставлять их в деревнях у верных своих приятелей, которыя по приказанию их по­купали им все, что требовалось. А естли кто из них... поку­пал на деньги что сам — тот бы(л) во отлучении»⁴³.

Такая практика стала применяться безденежниками по­всеместно. Ее обоснованию посвящено одно из сочинений, вошедших в состав цветников — «Послание ... о земле Господней, сиречь о странноприимцах...»⁴⁴. Здесь же определяются общие принципы взаимоотношений странников и странноприимцев, обосновываются идеалы равенства и нестяжания.

Исходная позиция автора сочинения — евангельские слов Христа: «Иже не отречется всего своего имения, не может быти Мой ученик» (Матф., зач. 45). Далее следует обращение к примерам из истории раннего христианства. Во времена апостолов «ни един же что от имении своих глаголаше свое быти, но бяху им вся обща». Неофиты продавали свое имущество и приносили его «цену» к «ногам апостол». «Ра­зумеем ноги апостол, — пишет автор послания, — сиречь служители странным, исполняюще всякое их требование; си­речь странноприимцы и христолюбцы». Он считает: как бы­ло во времена апостолов, так должно быть и теперь, т. е. «отшельники не имеют у себе сребра, числа ради зверинаго и его атитула зверскаго, и не купуют, и не продают. А когда исходят вне града — тогда полагают странноприимцам, якоже и апостоли, которыи единомысленныи с ним и живет еще покуда в миру. И тот может иметь сребро, и купить, и продать, и вся попечения иметь, и служить отшельникам, и в нужных потребах удоволит». Странноприимцы служат странникам, удовлетворяют их нужды, принимая на себя «грех» распоряжения «антихристовыми» деньгами, а взамен «тии отшелницы молятся о них — за творящих милостыню и дар, и желают и тех вывести в братию», причем в случае внезапной болезни странноприимцы, предварительно совер­шив побег, принимаются в согласие по упрощенным прави­лам: «при болезни приемлются прямо, кроме пригласнаго правила, а за него вынесут братия крещенныя, аще ли оздоровиет — сам вынесет после».

Странническое согласие можно представить как систему, состоящую из двух элементов: странников (беглых) я стран­ноприимцев (мирян). Для того, чтобы такая система могла функционировать и развиваться, ее элементы должны на­ходиться в состоянии равновесия, т. е. для того, чтобы две разные социальные силы могли развиваться в рамках еди­ной системы, они должны уравновесить свои интересы.

История взаимоотношений беглых и мирян в странническом согласии — это непрерывный поиск компромисса обеими сторонами. Здесь попытки заинтересовать в союзе другую сторону соседствуют со стремлением не допустить чрезмерного усиления партнера.

Одной из главных мер, ограничивающих влияние мирян в согласии, безденежники избрали проповедь обязательного пустынножительства. Позиция безденежников была направ­лена против сопелковского учения, разрешавшего странни­кам укрываться в домах мирян. Провозгласив, что «токмо спасутся в горах и пустынях живущие, а в странстве сущии (т. е. укрывающиеся в мирских домах. — А. М.) вси погиб­нут», лидеры безденежников лишили странноприимцев важ­нейшей функции, во многом определявшей их вес и влияние в  согласии — функции укрывательства беглых^4б.

Впрочем, проповедь обязательного пустынножительства была вызвана, очевидно, не только стремлением ограничить влияние мирян. Именно пустынножительство позволяло по­следовательно проводить в жизнь апостольские принципы ра­венства и общности имущества. Оно должно было стать, по мнению безденежников, надежным заслоном против разло­жения бегунства изнутри, гарантией сохранения радикализ­ма вероучения.

В случае вынужденного укрывательства в доме странно­приимца, согласно учению Антипа Яковлева, полагалось наказание в виде епитимий⁴⁶. Вероятно, на практике отступления от правила, запрещавшего укрывательство в мирских домах, были не так уж редки. На это, в частности, указы­вают сопелковские источники⁴⁷. Но так или иначе безденежники не отказались от проповеди бегства в «чювственную пустыню» ни в середине XIX в., ни позже.

«Послание... о земле Господней...» выдвигает в качестве одного из важнейших принципов внутреннего устройства объединений безденежников общность имущества. Подтверж­дением применения на практике этой идейной установки служат показания Никиты Семенова. Он сообщил следст­вию, что для толка Антипа Яковлева характерны «общинное управление и отречение от прав собственности»⁴⁸.

Дух полного равенства пронизывал всю организацию жизни общин безденежников. Об этом неоднократно, с не­скрываемым раздражением писали сопелковские авторы. В истории «О начатке...» отмечалось, что последователи Антипа Яковлева «друг друга нимало в приимуществе признающе, но вси у них большия и учители — мужие и же­ны»⁴⁹. «Сказание о происхождении страннического согла­сия...» сообщает любопытную информацию о пошехонских безденежниках: «... исповеди в лицо человека не принимали, и крестить должен всяк сам (себя) во избежании признания отцовского старейшинства»⁵⁰. Здесь проявляется полное отрицание всякого подчинения, звучит требование абсолют­ного равенства. Не признается даже обычное для христиан­ской традиции духовное наставничество. Ни духовника, ни крестителя! И все оправдывается ссылкой на «последние» времена.

Своеобразием отличается эсхатология безденежников. В ее основе — учение о воцарении в России антихриста. Им назван Петр I. Вслед за Евфимием безденежники развивают вариант теории «расчлененного» антихриста, согласно кото­рому после смерти Петра I антихрист последовательно во­площается в его монарших преемниках вплоть до «сконча­ния века». В 20—30-х гг. XIX в. эсхатология безденежников и сопелковцев базировалась на основе единой теории, и спо­ров вокруг нее не возникало⁵¹. В 40-х гг. XIX в. сопелковцы взяли на вооружение теорию «духовного» антихриста (согласно ей, антихрист — это богоборный дух, господст­вующий в русском обществе с 1666 г.), безденежники же про­должали отстаивать прежнюю точку зрения. Возникла острая полемика. Оставляя за рамками нашей работы под­робный анализ эсхатологии безденежников (это — задача специального исследования), отметим ее своеобразие в рам­ках теории расчлененного антихриста.

Советские исследователи старообрядчества установили, что предпочтение той или иной эсхатологической теории само по себе не является критерием социальной остроты и направленности учения. Важны те социальные и полити­ческие выводы, которые делаются из эсхатологической теории⁵². Гораздо определеннее характеризует то или иное ре­лигиозное движение роль, которую играет в нем эсхатоло­гия. Чем выше роль эсхатологии, тем больше социальная острота учения. В этом смыcле очень показательно различие между безденежниками и сопелковцами, проявившееся в 40-х гг. XIX в. О роли эсхатологии в той и другой конфессии ярко свидетельствует один из эпизодов «прения о вере» между сторонниками Антипа Яковлева и Никитой Семеновым, известный по истории «О начатке...».

Один из последователей Яковлева предложил поспорить об антихристе. Никита Семенов ответил на это: «"Что же вам очюнь нужно узнать о антихристе? Кажеца нет никакой потребы о нем упражнятся, но луче поучатся день и ночь о Христе и в законе его умудряца!" Безденежник воскликнул: "Слышите, братие, что сии лестцы глаголют, яко не нужно знать о антихристе. Да у нас только вся и вера во антихристе состоит!" Никита: "Когда были ли таковые случаи, чтобы во антихристе християне веру составляли и раскол чинили в разсуждениях о нем, покажи от писания. И есть ли же кто благочестно живет и ереси соблюдается, той может ли спастися не искавши о антихристе, скажи ныне нам"»⁵³. Снижение роли эсхатологии в  учении сопелковцев свидетельствует об ослаблении его радикализма.

Что же касается социальных выводов из эсхатологии, то их различие отчетливо проявляется при сопоставлении отношения к властям со стороны сопелковцев и безденежников. В обеих конфессиях сохраняется радикальное евфимиевское неприятие властей, их законов и распоряжений, квалификация их деятельности как «антихристовой». Но первоначальный радикализм сопелковцев к середине XIX в. заметно уменьшился.

Сопелковские лидеры выступили против утверждения безденежников о том, что Петр I узурпировал главенство над церковью и «смесил» таким образом воедино две власти — светскую и духовную. Как считает автор Ответов последователям Антипа Яковлева, в России «власть воедино духовная и мирская не смесилася... не восхитил император на ся духовной власти, сиречь действовать духовные дела», но по-прежнему занимается делами светскими, причем очень успешно. «Мирских дел они не повредиша»; «Российския цари не токмо отечество умалили, или истощили, но болше возмогли»; «Власть в России не разорена, человеческих прав ни же умали, но токмо благочестие повредися» — вот характерные высказывания автора Ответов ⁵⁴.

Сходные мысли находим и в другом сопелковском сочинении середины XIX в. «И ныне власти, — пишет его автор, — имут повеление разбойников наказать, вражды укрощать, всякой товар чином производить, домы по плану строить, дороги обновлять, хлеб по водам перевозить и иных стран товары в Русию преправлять»⁵⁵, т. е. с успехом исполняют функции управления государством.

Свою позицию сопелковцев заставило прояснить следующее обстоятельство. Безденежники доказывали, что власть в России «разорена», что существующие «антихристовы» власти — не суть власти вообще. Этим безденежники оправдывали отказ от применения в данном случае известной формулы: «Всякая душа властям предержащим да повинуется».

Обращаясь к безденежникам, автор Ответов последователям Антипа Яковлева пишет: «Еще вы винословите нас за то, еже мы за власть почитаем нынешняго царя и его прочих всех господ властями почитаем... Воистину тако, что мы признаем их властями и царем именуем». Проводится мысль, что властители России «по внешнему строению и чину» — цари, а «по душевному залогу» — антихристы. «Аще вопросят нас, — продолжает автор сочинения, — есть ли царь, или власть на земли, мы светлым гласом и откровенным лицем глаголем, яко есть царь и власти на земли. Есть ли же рекут: покаряетеся ли вы им, тогда глаголем: ни. А почему? Яко неправославни суть и християнской вере нарушители, и многим церковным догматом и обычаем разорители». Власть всегда была на земле. «Токмо власть обсуждается по писанию разная — и которой повелевает повиноватися, а коей — ни. А все же власть и сия нарицается»⁵⁶.

Позиция сопелковцев выглядит более смелой, идущей вразрез с христианской традицией: они отбрасывают евангельскую заповедь о повиновении властям на том основании, что власти заставляют их нарушать «Христову веру». Безденежники же, на первый взгляд, демонстрируют более традиционное мышление, защищая тезис о повиновении властям. Но в то же время они, казалось бы, вопреки здравому смыслу отказываются признавать властями российских императоров и правительство. Тот факт, что безденежники не отбрасывают заповедь о повиновении властям, не мешает им сделать значительно более радикальные социально-политические выводы, нежели те, которые делаются сопелковцами.

Различный подход к оценке государства: анархическое непризнание безденежниками гражданской власти за власть и признание ее сопелковцами в качестве реальной, но «неблагочестивой, антихристовой" власти, которой не следует повиноваться, отражает тот факт, что к середине XIX в. безденежники и сопелковцы выражали интересы разных социальных групп. Изначально бегунство объединяло в себе представителей двух социальных слоев: деклассированных беглецов и крестьян-странноприимцев. На протяжении первой половины XIX в. в рамках сопелковской ветви странничества постепенно складываются новые социальные силы, формируются новые отношения, по сути своей — буржуазные. Происходит консолидация эажиточной части мирян и страннической «верхушки», сближаются их интересы. Все более активный характер принимает эксплуатация рядовых странников, которые постепенно превращаются из деклассированной массы в своеобразный слой наемных рабочих. Отметим, что такие же процессы с разной интенсивностью протекали практически в каждом старообрядческом согласии, повсюду существовала проблема взаимодействия различных социальных групп в рамках единой конфессии.

Развивавшийся процесс нового классообразования вызы­вал сопротивление немалой части рядовых странников, стре­мившихся сохранить свой социальный статус «вольных» беглецов. Именно в их среде зарождались и развивались радикальные страннические конфессии, в том числе и дви­жение безденежников. Вероучение и практическая деятель­ность безденежников представляет собой попытку странни­ческих низов противостоять начавшемуся процессу превра­щения бегунства в организацию буржуазного предпринима­тельства. Безденежники стремились предотвратить деваль­вацию идеалов страннического вероучения, пытались прак­тически осуществить идеи равенства, общности имущества, нестяжания.

С точки зрения Евфимия, гарантией сохранения правой веры мог служить выход за пределы царства антихриста, отречение от всего, что связывает с «греховным» миром. Без­денежники развили его мысль. Для них бегство из мира — лишь первое условие сохранения правой веры, но никак не его гарантия. «Противоядие» от разложения страннических общин безденежники видели, с одной стороны, в последова­тельном проведении в жизнь идеалов равенства, общности имущества, утверждении безыерархической структуры, в от­казе от накопления богатств; с другой стороны, в создании надежного заслона от «пагубного» влияния антихристова мира, т. е. в максимально возможной изоляции странни­ческих общин. Безденежники выдвигали своеобразную сис­тему обязательных правил и категорических запретов, сле­дуя которым», можно было, по их мнению, сохранить идеа­лы веры.

Исторический опыт решения проблемы в предложенном ключе показал утопичность надежд безденежников. Перво­начальный радикализм, равенство и «чистота веры» в каж­дой «безденежной» общине постепенно утрачивались, меня­лись практикой, весьма далекой от идеала. В общинах воз­никали противоречия, образовывались противоборствующие группировки. Внутренняя борьба приводила, как правило, к распаду общин, нередко сопровождавшемуся конституированием новых радикальных объединений безденежников, стремившихся утвердить веру на прежних основаниях. Что же касается безденежников, переходивших на умерен­ные позиции, то они либо продолжали самостоятельную проповедь, либо в конце концов примыкали к сопелковцам, или даже к нестранническим течениям старообрядчества.

 

 

 

Примечания

 

¹ Последние работы, посвященные учению Евфимия: Клибанов А. И. Народная социальная утопия в России. Период феодализма. — М., 1977. — С. 201—219; Мальцев А. И. Социально-политические взгляды Евфимия по его сочинениям и позднейшим старообрядческим источникам // Источники по истории общественной мысли и культуры эпохи позднего феодализма. — Новосибирски, 1988, — С. 103—117.

² «Сказание о происхождении страннического согласия и разнообразных его отраслях». — ГБЛ, собр. Барсова, №858, л. 46—46 об.

³ Дело здесь не только в том, что в условиях сравнительно густозаселенной европейской части России тайные поселения странников не могли долгое время оставаться неизвестными местному населению и властям. Полностью лишив себя связи с миром, странничество не смогло бы развиваться как общественное движение, как конфессия. Ведь одно из обязательных условий функционирования любой конфессии — проповеденическая деятельность. В этом смысле всякое вероисповедание обращено «лицом к миру» и так или иначе связано с ним.

⁴ Название происходит от с. Сопелки Ярославской губ., ставшего в начале XIX в. основным центром страннического согласия. Употреб­лять термин «умеренные» применительно к сопелковцам можно только сравнивая их с безденежниками. Относительно других старообрядче­ских согласий сопелковцы — крайние радикалы.

⁵ Пятницкий И. К. Русский сектант в своей истории.— Спб., 1884.

⁶ ГПБ, собр. Титова, №838, л. 325—394. «Странствующим добро­желателем от потомков Антипы Яковлева, желающим духовныя бесе­ды от разсуждения святых писании, воеже и вопросителне требующим разрешительнаго показания во ответ ихняго предлагаем ответ на ваши вопросы» (всего восемь ответов). Сочинение было использовано в мо­нографии И. К. Пятницкого «Секта странников и ее значение в раско­ле».— Сергиев Посад, 1906.

⁷ Рындзюнский П. Г. Городское гражданство дореформенной Рос­сии.— М., 1958. Шифры дел: ЦГИА, ф. 1284, оп. 205,1850 г., №226^а, 226^б; оп. 209, 1854 г., №121.

⁸ Первые четыре из них, как оказалось, уже известны в научной литературе. В 1980 г. их использовала Н. С. Гурьянова, изучавшая старообрядческую эсхатологию и, в частности, учение о Петре I-антихристе, широко распространенное среди странников. В задачу ее работы не входила детальная атрибуция памятников, поэтому интере­сующие нас рукописи были охарактеризованы как вышедшие из страннической среды без указания на авторство безденежников. См.: Гурьянова Н. С. Старообрядческие сочинения о Петре I-антихристе // Сибирское источниковедение и археография.— Новосибирск, 1980. — С.   136—153.

⁹ Дата указана в заглавии: «Цветник, изображен от книг божественнаго писания о времени спасения и о антихристе в лето от сотворе­ния мира 7364». Штемпели на бумаге Кондровской фабрики Козловой точной датировки не имеют. Похожие штемпеля датируются С. А. Кле­пиковым 1860, 1874 гг. и 1865, 1875 гг. (Клепиков I, № 92, 93).

¹⁰ В цветниках: ГПБ, собр. Титова, №2504 и ГБЛ, собр. Барсо­ва, №950 указано, что включенное в их состав сочинение «Собрание от святаго писания о антихристе...» выписано из книги, изданной в 1861 г. (Сборник правительственных сведений о раскольниках, составленный В. Кельсиевым.— Лондон, 1861, — Вып. 2.— С. 247—267). В тексте цветника ИРЛИ, собр. Смирнова, №17 упомянуто о смерти Николая I и воцарении Александра II (л. 23). Этот цветник состоит из двух боль­ших частей, каждая из которых озаглавлена: «Дела XVIII века скрыв­шихся христиан». Не исключено, что автор цветника был знаком с ра­ботой Г. Есипова «Раскольничьи дела XVIII столетия». — Спб., 1861. — Т. 1; 1863. — Т. 2.

¹¹ Описание сборника ИРЛИ, собр. Смирнова, №17 см.: Гурьянова Н. С. Крестьянский антимонархический протест в старообрядческой эсхатологической литературе периода позднего феодализма. — Новосибирск, 1988. — С. 158—161.

¹² Эти сочинения вошли в перечень эсхатологических сочинений, составленный Н. С. Гурьяновой. См.: Гурьянова Н. С. Крестьянский антимонархический протест... — С. 177, 179, №93, 94, 111.

¹³ См.: Там же, — С. 174, №76.

¹⁴ Гурьянова Н. С. Старообрядческие сочинения о Петр I... — С. 145, 152.

¹⁵ В 1980 г. бегунский сборник, содержащий список Послания, числился среди необработанных рукописей НБ ТГУ форматом 4°, №75. Сочинение занимает л. 29 об.— 39.

¹⁶ Подробнее об этом сочинении см.: Мальцев А. И. «Сказание о происхождении страннического согласия и разнообразных его отрас­лях» как источник по истории старообрядчества // Источники по истории русского общественного сознания периода феодализма. — Новосибирск, 1986. С. 131—142.

¹⁷ Судя по отрывочным сообщениям источников, относящихся к XVIII в., отрицание денег было одним из пунктов вероучения так называемого пастухова согласия (радикальное ответвление поморского согласия).— См.: Макарий. История русского раскола, известного под именем старообрядчества. — Спб., 1855. — С. 276—277.

¹⁸ «О начатке старца Евфимия...» — ГПБ, собр. Титова, №838, л. 471. Советский исследователь А. И. Клибанов ошибочно отнес дея­тельность Ивана Петрова к концу XVIII в., а его смерть — к 1807 г. Ошибка последовала из-за неверного прочтения неясно написанной да­ты смерти Петрова в рукописи, которой пользовался исследователь. Поэтому попытка А. И. Клибанова объяснить проповедь Петрова, ис­ходя из того, что он был современником Евфимия, не может быть при­нята. — См.: Клибанов А. И. Народная социальная утопия... — С. 217.

¹⁹ ГПБ, собр. Титова, №1673, с. 1421.

²⁰ Там же, №838, л. 468 об.

²¹ «Сказание о происхождении страннического согласия...» (Крат­кая редакция). — ГБЛ, собр. Брысиных, №18, л. 29 об.

²² Подробнее об этом см.: Мальцев А. И. Споры в странническом согласии вокруг идейнаго наследия Евфимия в первой трети XIX в. // Общественное сознание, книжность, культура периода феодализма. — Новосибирск (в печати).

²³ ГПБ, собр. Титова, №838, л. 486—499 об.

²⁴ Мальцев А. И. Социально-политические взгляды Евфимия... — С. 113.

²⁵ Отметим, что подобные идеи были распространены не только среди странников, но и среди часовенных Урала и Сибири. Более того, скиты часовенных в XIX и XX вв. нередко переходили к безденежной практике. Не исключено, что можно говорить об определенном идейном взаимовлиянии странников-безденежников и часовенных в урало-си­бирском регионе.

²⁶ Всплеск фанатизма в среде пошехонских странников был связан, очевидно, с ожиданием предсказанного на 25 марта 1828 г., когда день Пасхи совпадал с праздником Благовещения, второго пришествия Христа. Бегунская историческая традиция называет автором этого пророчества лидера лесопустынного согласия М. А. Кувшинова.

²⁷ ГБЛ, собр. Барсова, №858, л. 56—56 об., 64—64 об.

²⁸ Миссионерство и раскол в Мариинском уезде в 1899—1900 гг. // Томские епархиальные ведомости. — 1900. — №24. — С. 8—9. Автор статьи воспользовался сообщением одного из лидеров томских стран­ников Марка Викулова. Тема богоугодности голодной смерти звучит в сибирском сочинении — «Послании вопросительном...» М. С. к тю­менскому наставнику Федору Афанасьевичу.

²⁹ Любопытно, что проявления «воли антихриста» безденежники порой отмечали в самых неожиданных случаях. В послании сопелковского автора последователям Антипа Яковлева читаем: «Еще вы воспоминаете, яко повелитель царь что повелит, то и вы (сопелковцы. — А. М.) творите по его повелению, сиречь в монетах количество курса числом рублей» (ГПБ, собр. Титова, №838, л. 389 об.) Безденежники считали, что нельзя признавать курс монеты, так как он установлен императором-антихристом.

³⁰ См.: «Послание... о земле Господней...». — ГПБ, собр. Титова, №2504, л. 158.

³¹ «Свидетельство от святаго божественнаго писания о пременении времен...». — ГПБ, собр. Титова, №2504, л. 166.

³² НБ ТГУ, собр. рукописей, 4°, №75, л. 38—39.

³³ Монеты, в которых российский герб заменялся монограммой из четырех «П», расположенных крестообразно под коронами, назывались «крестовиками». Монеты такого типа выпускались Петром I, Петром II и Павлом. «П» в данных случаях — начальная буква имени царя. — См.: Спасский И. Г. Русская монетная система. — Л., 1970. — С. 157, 165, 174, 178, 215.

³⁴ ГПБ, собр. Титова, №2504, л. 174—175.

³⁵ «Осмь клеток» на крыльях двуглавого орла — это областные гербы.

³⁶ ЦГИА, ф. 1284, оп. 209, 1854 г., №121, л. 158 об. — 159.

³⁷ Гурьянова Н. С. Крестьянский антимонархический протест... — С. 53—56, 118—122. Н. С. Гурьянова ошибочно датирует «Послание...» 1789 г. и с учетом этого предполагает, что его автор мог принадлежать к бегунскому согласию. Мы не   разделяем это предположение.

³⁸ ГПБ, собр. Титова, №2504, л. 63 об. Дата 1728 г. не соответствует действительности, зато идеально вписывается в сложную и запутанную схему эсхатологических расчетов, которыми обильно снабжены некоторые сочинения, входящие в состав цветников.

³⁹ Там же, л. 97 об.

⁴⁰ Там же, л. 65.

⁴¹ Здесь еще одна точка соприкосновения построений безденежников с федосеевской эсхатологией. Федосеевцы считали, что антихрист таинственно скрыт в имени Иисус.

⁴² ГПБ, собр. Титова, №2504, л. 160.

⁴³ ГБЛ, собр. Брысиных, №18, л. 230—230 об.

⁴⁴ ГПБ, собр. Титова, №2504, л. 150—158 об.

⁴⁵ Там же, №838, л. 491—491 об. Лишившись функции укрыва­тельства беглых, миряне, поддерживавшие безденежников, сохра­нили за собой другие важнейшие функции. Они по-прежнему выпол­няли роль связующего звена (посредника) между беглецами и миром, в их руках сосредоточивались все финансовые дела безденежников. Обязанностью странноприимцев было оказание помощи странникам, они имели право на ответную помощь.

⁴⁶ Там же, л. 490.

⁴⁷ Там же, л. 492.

⁴⁸ ЦГИА, ф. 1284, оп. 209, 1854 г., №121, л. 160.

⁴⁹ ГПБ, собр. Титова, №838, л. 498.

⁵⁰ ГБЛ, собр. Барсова, №858, л. 57.

⁵¹ Исключение — полемика против  предсказания даты второго пришествия Христа, сделанного М. Кувшиновым..

⁵² Покровский Н. Н. Новый документ по идеологии Тарского про­теста // Источниковедение и археография Сибири. — Новосибирск, 1977, — С. 222.

⁵³ ГПБ, собр. Титова, №838, л. 494—495.

⁵⁴ Там же, л. 389 об.

⁵⁵ Федор Иванов Кривой. Ответы артемьеву согласию. — ГБЛ, собр. Вологодское, №116, л. 147 об.

⁵⁶ ГПБ, собр. Титова, №838, л. 375—376.