А. Н. Старицын

Формы принятия монашеского звания у поморцев в XVIII в.

[Из Календаря Древлеправославной Поморской Церкви на 2020 год. Стр. 70-74]

 

Вопрос о пострижении в иночество и о том, как следует принимать монахов, приходящих из господствующей церкви, неоднократно поднимался в среде беспоповцев. Впервые он стал предметом обсуждений между Феодосием Васильевым и Андреем Денисовым в 1704 г. После первого визита Феодосия Васильева на Выг в 1703 г. между ним и Андреем Денисовым завязалась переписка, имеюшая целью найти возможные решения к преодолению разногласий между возглавляемыми ими общинами. Побывав на Выгу, Феодосий Васильев близко по­знакомился с выговскими церковными обычаями и обнаружил различные отклонения от обычаев, принятых в его общине. После еще одной встречи с Андреем Денисовым в Старой Руссе Феодосий Васильев в 1704 г. написал ему послание, со­стоящее из 6 статей, по которым следовало найти взаимопонимание. Содержание этих статей вошло позднее в еще одно послание на Выг, написанное Феодосием Васильевым в 1705 г., которое состояло уже из 13 статей. Послание из 13 статей было опу­бликовано Смирновым под названием: «Послание на Выг».

Ответ Андрея Денисова на послание, состоя­щее из 6 статей (озаглавленный П. С. Смирновым при публикации «Второе послание в Польшу»), был датирован его публикатором концом 1704 г.

В федосеевских посланиях на Выг, состоящих из 6 и 13 статей, четвертым и пятым пунктами были вопросы о монашествующих, на которые Феодосий Васильев обратил внимание: «Четвертое: слышали мы от вас на беседе, яко прияты от вас постриженные от еретик старцы, и по проклятии своих ересей те старцы паки по прежнему в том же старческом образе пребывают без христианских священноиноков пострижения. И о сих ищем мы от вашея любви в примирении, чтоб тем старцам, стриженым от еретик, в иноческом образе не быть, но отложа, бельцами спасение содевать себе, да не внесется в церковь пострижение от еретик. Пятое: да от вас же прияты иноки, иже от простых старцев пострижены, а не от священников, и те старцы у вас начало соборное содержат и действуют, на трапезе хлебец Богородичен вынимают, и духовное дело творят, крестят, и на покаяние приемлют, и воду богоявленскую раздают. А овы из них и постригают во иноки от своего образа. И о сих ищем мы от вашея любви в примирении, чтобы те иноки пеклися токмо о своих душах; а вышеписанныя действа творити отстали: понеже в прежния времена аще где смотрительныя вещи и обретаются, еже случилося быти постриженным и от простых инок, но такова вышеписаннаго действа, еже на трапезе хлебец Богородичен вынимати, и крестити, и на покаяние приимати от таковых инок творение не обретается. Бывшим же иноком, постриженным от священноинок, аще и случилося кого где пострищи, а како и каким чином постригали, и такова устава впредь во свидетельство иным постригати не обретается же. К тому же и смотрительных случаев во обдержныи устав кому приимати такожде от божественнаго Писания возбраняется».

Суть претензий, предъявленных Феодосием Васильевым к выговцам, сводилась к тому, что они, по его словам: 1) принимали «никонианских» монахов в сущем чине; 2) признавали пострижение от простых монахов, не обладавших священническим саном; 3) дозволяли незаконно (с точки зрения федосеевцев) постриженным монахам совершать духовные действия в храме, крестить, постригать в монахи, принимать на покаяние. Феодосий Васильев указал на то, что выговцы при выработке правил церковной жизни опирались на исключительные случаи, которые они отыскивали в Священном Писании. Он утверждал, что нельзя исключения из правил («смотрительные случаи») рассматривать как общепринятые правила («обдержный устав»).

Исходя только из замечаний федосеевцев, нельзя делать выводы о существовавшей у выговцев практике пострижения в монахи и принятия приходящих из господствующей церкви монахов. Необходимо рассмотреть предложенные Андреем Денисовым возражения на статьи Феодосия Васи­льева: «На беседе будучи предлагали вы нам совет, что повелеть отлогая иноческий образ — бельцами ходити тем, кои с обещанием к Богу кроме молитв облекшее в православии во иноческий образ; а наипаче тем, кои прежде были еретические постриженники, и по проклятии тоя ереси и по отложении еретическаго пострижения облеклися со обещанием к Богу во иноческий образ. А ныне в письме пишите, яко у нас прияты, еретические постриженики. У нас явственно возвещено вам, что Гаврилов отец, отложа еретическое пострижение, потом со обещанием к Богу облекся в христианстве во иноческое одеяние. А егда мы в Русе в прошлой године с тобой, Феодосием, виделися, тогда ты Гаврилу Евтихиеву, — сам он свидетельствует, — по его молению обещался его отца вышереченнаго в братстве прияти и, отложа от еретик постриженный образ, самому ему на себе положив иноческий образ, жити по Бозе иночески. А ныне, аки забыв тое свое слово, у нас тем образом во христианех облекшуся ему, обещаяся Богу, во иноческий об­раз, повелеваете бельцом ходити. Якобы тем об­разом еретическое пострижение приемлется, кое от вас отлагается. Но и в божественном Писании обретается, кои древле, кроме священных молитв во иноческия одеяния облекшеся, спаслися. Да и в правильной священноинока Матфея книге от состава 40, от главы 15, о иже кроме молитв иноческим одея­нием облачающихся: аще ли кто и троелетие внутрь иноческим кроме молитв одеянием облечет­ся, велико подымет осуждение, аще совлещися сего восхощет, яко ругаяся явственне ненаругаемым и неволею бо в сие одеятися понужден будет. И сему боже­ственному Писанию внимающе, мы не смеем тем, иже кроме молитв иноческим одеянием со обещанием к Богу облеклися во благочестивой вере, повелети со­влещися и поругатися ненаругаемому иноческому одеянию. Да от иноков, не священни­ков сущих, постриженных, пре­жде с вами, Феодосием, согласие было от боже­ственных Писаний: тех иноков в согласие вы к себе от нас, еже они крестили, и исповедали, и хлебец Богородичен выимали, и начинати им в службе, вы приимали, и явственне, со мною беседующе, сих согласие исповедывали; ныне же тех иноков от духовных дел отставити повелеваете, бельцам же, нам, при их службу молитвенную начинати присуждаете. Оставя братскую прежнюю по бо­жественному Писанию любовь, аки распрю любя, вново уставляете, не обретшу на сие от Писания запрещения. Точию глаголете: "понеже в прежния времена аще где смотрительныя вещи обретаются, еже случилося быть постриженным и от простых иноков", и понеже пишите: "и смотрительных слу­чаев во обдержанной устав кому приимати такоже от божественнаго Писания возбраняется". И ваши убо глаголы о иноцех сице. Мы же зело чудимся на­шему мудрованию, яко святая церковь пострижен­ных от иноков — не священников издревле приимала, когда и священноиноки были, якоже в житиях святых свидетельствуют. Преп. Антоний Великий пострижен от Павла препростаго, и преп. Паламон постриже преп. Пахомия Великого, иже после же начальником бысть многим монастырем. И преп. Зосима Соловецкий постриже Марка во иноки, и инии мнози подобни тем. И преп. Антоний Печер­ский приходящих ко иноческому житию приимаше и постризаше, яко же в житии его пишет. Но и в поучении святаго к братиям, иже к ним глаголаше: "се Бог вас совокупи, братие, и от благосло­вения есте Святыя Горы, ея же игумен постриже мя, аз же вас постригох". И в послании Симона, епископа Владимирскаго, к По­ликарпу Черноризцу Печерскому сице пишет: Илариона митропо­лита, и сам чел еси в житии св. Антония, яко от того пострижен бысть, и тако священства сподо­блен. А вы ныне в такую нужду и то за смотрительные случаи оставливаете. А у самих вас егда мужа и жену крестите простые, а не священники, и егда они при­живут детище, вы же простые и молитвами священническими очищаете, не сумняетеся. еже в божественном Писании такова смотрительнаго случая не видит­ся. Обаче свое дело дерзостно, и в Писании не обретше, оправда­ете; а иночество, аще и в боже­ственном Писании есть, оставля­ете. Но мы не смеем возноситися над иноческий образ, православ­ным им сущим, и, отказав им безвинно, начинати нам, бельцем, пение или в трапезе не дерзаем. По­неже и у Никона преподобнаго в книзе велицей в 16 слове написано: "Вопрос: христолюбец некий мирянин вопроси, аще понуждают мя отцы, к ним же прихожду, благословити предлежащая брашна, послушаю ли их, или ни? Ответ: не послушай, гла­голя: ниже причетник есмь, ниже образ иноческий нося, но человек есмь мирянин, грешен, и паче меры моея есть, но простите мя Господа ради". А еже нам, по вышереченным, дерзати пред иноки и понуждати облеченных в православии и хотящих иночествовати иночеству поругатися и снимати: боимся и трепещем сея дерзости творити, чтобы не подпасти под святых отец клятвы, яже святая церковь проклинает всех иконоборцев, и иноческаго чина попрателей и разорителей. По вашей любви советуем отложити о иноческом образе хри­стиянском ваше мудрование, но яко же прежде с нами было ваше о иноках исповедание, держите и впредь то примирение».

Андрей Денисов отверг обвинение Феодосия Васильева в том, что выговцы принимают «нико­нианских» монахов. Он подчеркнул, что монахи, приходящие к поморцам из господствующей церк­ви, слагали с себя иноческое звание и оставались бельцами. Те из них, кто желал стать монахом, сами возлагали на себя иноческие одежды. Приве­дя множество примеров из житийной литературы о совершении пострига простыми монахами. Ан­дрей Денисов рассматривает этот способ постри­жения не как «смотрительный случай», а как рас­пространенный обычай, существовавший в церкви с древних времен наряду с известным способом пострижения от священноиноков.

П. С. Смирнов склонялся к мнению, что на Выгу «никонианское» пострижение отвергалось, но но­вого пострижения не совершалось, а только сами бывшие «никонианские» иноки возлагали на себя чернеческие одежды. По мнению П. С. Смирнова, в скитах пострижение заключалось в возложении на желающих принять иноческий чин чернеческих одежд. В качестве обоснования своего мнения он привел показания бежавших из Андомского скита староверческих стариц Меланьи и Ирины, которые утверждали, что на них возложила чернеческое платье их мать старица Ироида, и на других стар­цев и стариц также возлагали чернеческие одежды. В Выговском же монастыре в отличие от скитов, как заметил П. С. Смирнов, практиковалось не воз­ложение иноческой одежды, а именно постриже­ние, но его совершали простые старцы, а не священноиноки.

Разбирая спор между Андреем Денисовым и Феодосием Васильевым об иночестве. П. С. Смир­нов пришел к выводу, что оба были правы, обли­чая один другого, но также оба неправы, отстаи­вая свои взгляды. При этом ученый опирался на доказательства из Священного Писания точно так же, как это делали Андрей Денисов и Феодосий Васильев. Любопытно, что никто из них не апел­лировал к «последним временам», в которые, по убеждению и поморцев и федосеевцев, они жили. Они пытались найти примеры, основания и под­тверждения для своих действий, совершенных в «последние времена», в действиях, совершенных в обычные времена, о которых написано в Священ­ном Писании. Только Андрей Денисов осторожно заметил Феодосию Васильеву, намекая на необычные обстоятельства переживаемого ими времени: «А вы ныне в такую нужду и то за смотрительныя случаи оставливаете». В итоге спорящие стороны не пришли к пониманию, и так и остались — каждая при своем мнении.

В подтверждение доказательств неприятия поморцами «никонианских» монахов, изложенных Андреем Денисовым, говорят следующие факты. В Истории Выговской пустыни содержится рассказ о том, как священноинок Пафнутий перестриг «никонианского» инока Давида, пожелавшего присоединиться к староверию: «И перестриже его и положи на него схиму и даде ему имя Давыд». В показаниях беглого староверческого монаха Арсения, сделанных им в канцелярии Синода в 1726 г., говорилось о том, что в Гавушезерском скиту приняли «никонианского» монаха Мануила, но «монашества лишили, называя его еретическим, и сделали у себя простым мужиком».

В отношении «самовозложенцев» на Выгу все же существовало мнение, что их надо постригать. В материалах следственного дела о семье старо­веров Кузнецовых, заведенного в Сумском остроге в 1728 г., содержится рассказ о принятии монаше­ства Иваном Кузнецовым. В 1715 г., проживая на Идель-озере, он наложил на себя иноческое платье, а потом в Великий пост пришел в Выговский мо­настырь, где был пострижен старцем Прокопием.

В сочинении основоположника страннического согласия, бывшего филипповского инока Евфимия «Обоснование разделения с филипповцами» со­держатся интересные свидетельства о способе по­стрижения, принятом у филипповцев в 1760-1780-е годы. Так как филипповцы вышли из поморского согласия, они переняли все традиции и обычаи, свойственные поморской общине. Поэтому излага­емые иноком Евфимием факты являются актуаль­ными для рассматриваемого вопроса.

Евфимий неоднократно упоминал, что иноков постригали без искуса, причем как современные ему старцы, так и Корнилий Выговский. Он при­вел рассказ о том, что при Андрее Денисове было решено постричь в монахини двух девочек, в шут­ку одевших на себя иноческое одеяние. Евфимий специально разбирал вопрос о том, как следует относиться к искусу в переживаемое «последнее» время и как расценивать статус человека возло­жившего на себя монашеское одеяние. В принятом московскими филипповцами в 1777 г. уставе (его подготовил наставник московской общины Алек­сей Яковлев), получившем название «Стостатейник», в статье 69-й говорилось: «Еже иноческий образ не от залога и не во искусе возложившим на­казание токмо». Статья подразумевала необходи­мость испытательного срока для будущих иноков. Но Евфимий возражал, что данное правило имело смысл в обычные, а не «последние» времена: «яко не точию ныне мы еже во искусе находимся, но почти в равной мере со иноки причитаемся по обету нашему, егда пришедше в православную веру по последованию отец, аще и не носим того образа, залог же наш равен пред Богом свидетельствован». Евфимий выступал против мнения Алексея Яковлева, что человек, возложивший на себя иноческое одеяние без испытательного срока, мог безнаказанно сложить с себя иночество: «Алексей же Яковлев с прочими ныне в статии 69-й не точию таковым самовозложенцам той иноческий образ отлагати узаконили, но еще и с таковою смелостию, котораго человека, возлагающаго той образ, разрешили, яко и на ся грех его той восприяша, глаголюще ему сице: "Не сумняйся о том, буди грех твой сей на нас"». Таким образом, самостоятельное возложение на себя иноческой одежды рассматривалось Евфимием как законное принятие иночества.

Схожее с Евфимиием мнение высказал в 1782 г. наставник филипповской общины «в Вяцко» Андрей Дмитриев: «И о сем мы не мале сомнева­емся, яко отцы наши предаша нам девьственный иноческий безженный путь проходите, и мы с тем залогом к тому и приступиша, еже девьственным житием жити. И аще кто ныне из нас как ни есть той иноческий образ на ся возложит, и паки сло­жит, еда како не во искусе будучи, и то речет, аще тако мы дерзнем сотворити. Понеже нам рассужда­ется, яко мы ныне по нашему пред Богом обету и залогу не точию не во искусе обретаемся, но почти в равной мере со иноки причитаемся ... А еже кто и во искусе будучи, но не достоин приятию того иноческаго образа явится, и тех паки вспять на мирское житие правила повелевают возвращати. А еже дерзнет той образ возложите, то никако ж того может сложити, но и неволею, яко же показал облачити с запрещением повелеся».

О принятой практике пострижения людей, воз­ложивших на себя иноческую одежду, говорится в сочинении Евфимия «Сказание о новопостриженном отце Леонтии», написанном весной 1782 г. В нем Евфимий передал рассказ о том, как инок Леонтий просил у него тетрадь с правилами по­стрижения в монахи, объясняя, что ту, которую ему выдали при его пострижении, он потерял. Леонтий рассказал, что у него в пустыни три человека сами возложили на себя иноческое одеяние, и ему не­обходимо их постричь: «Понеже, де, мне там на­писав о том, тетратку дали — как постригати во иноческий образ, Кирил, де, отец всю ночь не спал, да писал ю. И я, де, ее, дорогою ехав, потерял, не знаю, как обронил. И у мене, де, того несть. А топерь, де, у мене в пустыне человека с три наложили на ся иночество. Наде, де, их к празднику пострищи, а не по чем». Заметим, что этой традиции при­держивались в Выговском монастыре, где в 1715 г. постригли Ивана Кузнецова, который до этого сам возложил на себя иноческую одежду.

В переписке филипповских наставников 1760-1780-х годов вопросу о правильном пострижении в монахи уделялось особое внимание. В одном из писем подробно излагалось, кто, кем и как был по­стрижен: «Выходец Соловецкаго монастыря ста­рец черный диякон Александр из монастыря вы­шел до разорения. И жил он близ Ладускова скита, и ту постриг во иноческий образ в неведении некрещеннаго человека именем Гавриил. И потом старец Гавриил пришел в поморской монастырь, и там ево крестили, та же рекли ему старики: "Или белцем ты ходи, или со обещанием к Богу сам на себя возложи иноческий образ". И той старец Гав­риил по совету стариков со обещанием к Богу сам на себя возложил иноческий образ. И потом старец Гавриил некоего христианина во иноческий образ постриг и нарек именем Серапион. А Серапион по благословению отца Гавриила во иноческий образ постриг христианина, именем нарек Пафнотий. А Пафнотий старец — Александра. Александр — Вар­лаама и прочих постригл. Свидетельствует о отце Гаврииле Козма Лвовичь в Поморье в монастыре, верно слово и всякаго приятия достойно».

Изложенная в письме духовная родословная филипповских монахов указывает на их происхож­дение от выговцев. Под выходцем из Соловецкого монастыря черным дьяконом Александром, по всей видимости, подразумевался уроженец Москвы, участник Медного бунта, постриженник Соловец­кого монастыря, но не дьякон, а простой монах Александр, который в начале XVIII в. некоторое время жил в Гавушезерском (Ладожском) скиту. Из выговских монахов с именем Гавриил известен только один — Гавриил Куриков, но он был постриженником Корнилия Выговского. Серапиона мож­но отождествить с Серапионом Русским, который происходил из крестьян села Ракова Угличского уезда, жил в Верховском скиту, т. е. в Ладожском. По данным II ревизии он был пострижен иеромо­нахом Пафнутием Соловецким в 1698 г. и бежал в 1738 г. Но сведения, которые староверческие мо­нахи сообщали о себе переписчикам, могли быть ложными, потому что они старались представить свое пострижение законным в глазах представите­лей официальной власти. Старец Пафнотий может быть идентифицирован как Пафнутий Кольский. Названные в письме старцы Александр и его по­стриженник Варлаам впоследствии стали извест­ными филипповскими деятелями. Отношение на Выгу к лицам, постриженным в монахи до принятия крещения, оказалось таким же, как к «никони­анским» монахам, которых заставляли сложить с себя монашеское звание, и только после принятия крещения им снова позволялось возложить на себя иночество.

В переписке поморца Тимофея Андреева (со­стоявшего прежде в филипповском согласии) и фе­досеевца Петра Федорова, происходившей в 1791 г., был поднят вопрос о пострижении жившего в Топозерском скиту филипповского инока Ионы. Отвечая на вопрос Петра Федорова, Тимофей Ан­дреев писал: «Мы вам истинно свидетельствуем о отце Ионе Топозерском, что он пострижен в ино­чество в терентьевом согласии, последователем Филиппа монаха ... Когда упомянутый монах Тереньтей отбыл в скиты за нужными потребами, сей же Иона, по причине тогда своей болезни или уга­ре, призвал к себе простаго и неграмотнаго инока Власия. Сей же кроме положенаго чина постриже­нию иноков, облече его в монашеской образ. Так мы здесь от достоверных и хороших людей слы­шали». Иона, посвященный в монашеское звание простым возложением на него иноческой одежды, тем не менее, считался одним из авторитетнейших старцев у филипповцев. Под «положенным чином» следует подразумевать содержащиеся в дораскольном Иноческом потребнике «Последование малаго образа еже есть мантия» и «Чин бываемый великаго ангельскаго образа». При пострижении в указанные чины постригаемый произносил мо­нашеские обеты. Этим, надо полагать, отличался полный постриг от простого возложения монаше­ской одежды.

На основе изложенного материала можно сде­лать следующие наблюдения:

1. У поморцев существовали правила, в соот­ветствии с которыми «никонианские» монахи, изъ­явившие желание присоединиться к старой вере, слагали с себя иночество и после принятия крещения сами возлагали на себя иноческую одежду. После этого они имели право совершать все духовные действия, в том числе и постригать в монахи.

2. Относительно тех, кто сам на себя возлагал монашеское одеяние, существовали два равно­значных мнения: 1) их признавали полноценными монахами, 2) их постригали. В первом случае самовозложение иночества приобретало значение пострига, вероятно, по прошествии определенного времени, если в течение этого времени не удалось совершить пострижение. Во втором случае «самовозложенцы» обращались к действующим мона­хам с просьбой о постриге, что и получали.

3. Проходить трехлетний испытательный срок перед принятием пострига было не обязательно. При пострижении в монахи на Выгу использовали, по всей видимости, традиционные дораскольные чины. Постригать в монахи имели право простые иноки. Возложение на желающего принять мона­шеское звание иноческой одежды другим монахом приравнивалось к постригу.

4. Следует отметить, что первоначально и федосеевцы и поморцы искали обоснования своим установлениям в Святоотеческом Предании, не учитывая, что времена, когда были составлены все известные им правила, изменились. Они только пытались опираться на «смотрительные случаи», оставаясь в рамках традиционного богословия. Представители следующего поколения допуска­ли возможным по-новому взглянуть на Священное Писание и Предание, исходя из того, что живут они в «последние времена». В новых условиях старые правила не всегда можно применить, потому что они попросту устарели, т. к. были написаны для другого времени. Недопонимание этого обстоя­тельства приводило к спорам и разногласиям.