Vest15_181-304_issled.p65

А. Н. Старицын*

© Старицын А. Н., 2009

Александр Николаевич Старицын, библиограф Института научной информации по общественным наукам РАН.

 

КУРЖЕНСКАЯ ПУСТЫНЬ

[Вестник церковной истории. – 2009. – № 3-4.С. 191-205.]

 

Курженская (Куржская, Куржинская) Евфросинова пустынь принад­лежит к числу наиболее почитаемых старообрядцами и одновременно наиболее загадочных северных монастырей. Все, что о ней известно, вызывает споры и вопросы. Неясно, какому празднику была посвящена пустынь, кем был ее основатель, где она находилась, когда возникла, когда была закрыта и т. д.

Современное представление о Курженской пустыни базируется преиму­щественно на сведениях «Истории Выговской пустыни» И. Филиппова, на­писанной в жанре исторического повествования. Исследователи, занимавшиеся изучением этого памятника, отмечают высокую степень его достоверности. Н. С. Гурьянова выявила 17 списков «Истории...» в 2 редакциях: Пространной и Краткой1. По заключению Е. М. Юхименко наиболее полной разновидно­стью авторской Пространной редакции является текст, изданный в 1862 г. Д. Е. Кожанчиковым2. Источниками «Истории...» были преимущественно уст­ные свидетельства3. Устные источники, безусловно, предоставляют уникаль­ный фактический материал, однако необходимо учитывать и вероятные неточности. С «Историей Выговской пустыни» фактологически переклика­ются другие памятники выговской литературной школы, написанные в различных жанрах: житийном, надгробного слова, сказания. К таковым следует отнести жития Корнилия Выговского, Кирилла Сунарецкого, Епифания, Андрея Денисова, «Слово надгробное Петру Прокопьевичу», «Сказание о Павле, епископе Коломенском». Н. В. Понырко датирует создание Кирилло-Епифаниевского житийного цикла 1731-1741 гг. Тогда же создавалась и «История Выговской пустыни»4.

Наиболее ранним среди перечисленных произведений, содержащим информацию о Курженской пустыни, является «Слово надгробное Петру Прокопьевичу», составленное Андреем Денисовым в 1719 г. На мой взгляд, именно его следует считать первоисточником сведений о пустыни, почти до­словно повторяемых в «Истории Выговской пустыни» и в Житии А. Дени­сова. В «Слове...» впервые излагаются бытовавшие на Выгу представления о ранней истории Выговского общежительства, основанные, по всей види­мости, на устной традиции5. Курженскую пустынь А. Денисов впервые упоминает в связи с тихвинским игуменом Досифеем, который скрывался здесь «благочестия ради». О пустыни сообщается, что она построена неким препо­добным старцем Евфросином, там укрывались многие гонимые за благочестие старцы из разных мест (в том числе и из Соловецкого монастыря) и служили по-старому. В пустыни были церкви, сожженные присланными из Новгорода представителями церковных властей6.

Повествование об игумене Досифее и Курженской пустыни принадлежит к так называемым бродячим текстуальным фрагментам. По наблюдению В. Н. Понырко, это явление характерно для выговских литературных произведений, которые часто создавались коллективно и имели общий литератур­ный фонд7. Бродячие фрагменты, сохраняя главную сюжетную линию, могли дополняться новыми подробностями или незначительно переделываться. Так, И. Филиппов добавил в бродячий фрагмент о Досифее и Курженской пус­тыни сведения о Новгородских митрополитах: Макарии, покровителе старообрядцев, и Питириме, гонителе последних. Эта вставка появилась во время формирования у старообрядцев концепции об архиереях — сторонниках древнего благочестия: епископах Коломенском Павле и Вятском Александре, митрополитах Новгородском Макарии и Вологодском Маркелле. Концепция складывалась в конце XVII в., частично воспроизводилась в 1-й половине XVIII в. в выговских сочинениях (Житие Кирилла Сунарецкого, «История Выговской пустыни») и нашла окончательное оформление в более позднем старообрядческом памятнике — «Сказании о Павле, епископе Коломенском»8. Филиппов использовал в своей работе Новгородский летописец, на основании которого предположил, что пустынь была уничтожена при митрополите Питириме, т. е. в период между 6 августа 1664 г. и 7 июля 1672 г.9 П. С. Смир­нов подверг сомнению версию Филиппова и считал временем закрытия пус­тыни 80-е гг. XVII в.10

Относительно основателя пустыни Евфросина Филиппов не приводит никаких дополнений, однако в других произведениях отмечаются важные детали. Так, в Житии Кирилла Сунарецкого Евфросин назван Андомским11. В пустозерском Житии инока Епифания, собственноручно написанном им около 1676 г., о Евфросине говорится, что он «во Андомскую пустыню забежа от никонияньская ереси и скончася тамо о Христе Исусе. Мне он, грешному, друг был любимой, аз у него в пустыне год жил во единой келии и правило с ним вместе говорили»12. Таким образом, сведения о Евфросине Андомском исходят от человека, близко его знавшего, и не вызывают недоверия. Епифаний не указывает, что Евфросин является основателем именно Курженской пустыни (он вообще не упоминает этого названия), но такое пояснение есть в Житии Кирилла Сунарецкого13. В исследовании Понырко доказывается, что у выговских Житий Кирилла и Епифания был один автор и что существо­вали черновые записи, основанные как на устных рассказах очевидцев, так и на автобиографической записке самого Епифания, составленной им в середине 60-х гг. XVII в.14 Следовательно, данное пояснение нельзя рассматривать как позднюю интерполяцию.

Отдельные упоминания о Курженской пустыни встречаются в «Отразительном писании» Евфросина и в «Винограде Российском» Семена Денисова. В официальных документах название «Курженская» зафиксировано только в наказе Новгородского митрополита Корнилия подьячему Семену Проко­фьеву о розыске раскольников, в том числе курженского чернеца Филарета, в Заонежских погостах15. В настоящей статье я попытаюсь разобраться в известных на сегодняшний день свидетельствах о Курженской пустыни и пред­ставить, по возможности, цельную картину существования обители, устранив спорные моменты.

Почти все исследователи, пытавшиеся локализовать Курженскую пус­тынь, помещали ее в район Повенца. Первым это сделал в 1855 г. митрополит Макарий (Булгаков), бывший тогда епископом Винницким16. Эту мысль затем повторили В. Г. Дружинин, X. М. Лопарев, В. О. Ключевский и П. С. Смирнов17. Иное мнение высказал профессор Казанской Духовной академии Н. И. Ивановский, который считал, что пустынь находилась в Вытегорском уезде на острове озера Курженского. Основываясь на современных ему анонимных «Записках миссионера Олонецкой епархии», Ивановский привел любопытные, но сомнительные сведения о пустыни. По его словам, «сначала она была приписана к Зеленецкому монастырю, потом к Александро-Свирскому, наконец, во второй половине XVII в. была самостоятельной. В настоящее время на месте Курженской пустыни находится погост»18. Неяс­но, что автор называл погостом: кладбище, поселение, часовню? Непонятна и логика приписки пустыни к таким удаленным от нее монастырям. Почему она стала самостоятельной? О том, что Курженская пустынь располагалась «на острове озера Куржанского при деревне Курженское озеро, Олон[ецкой] губ[ернии], Вытегор[ского] у[езда], в 89 вер[стах] к сев[еро]-вост[оку] от Вы­тегры», писал и В. В. Зверинский19. Последний при локализации монасты­рей использовал современную ему карту военных топографов, однако не был знаком с источниками. Он мог не знать о существовании другого Куржозера в районе современного села Чёлмужи. Пользовались ли какой-либо картой митрополит Макарий, Дружинин и Смирнов, неизвестно. Большинство исследователей ХХ-ХХІ вв. в своих работах повторяли утверждение, что Курженская пустынь находилась «близ Повенца»20. А. Н. Робинсон прибег к справочной литературе и поддержал мнение Н. И. Ивановского и В. В. Зверинского21. С А. Н. Робинсоном согласились Е. А. Агеева, А. Т. Шашков и Е. М. Юхименко22.

Привязка Курженской пустыни к Повенцу основана исключительно на логических умозаключениях при восприятии отрывка из «Истории Выговской пустыни» И. Филиппова, где рядом помещены сообщения о месте убежища диакона Игнатия под Повенцом и о его посещениях о. Досифея в Курженской пустыни23. Аналогичным образом мог быть воспринят дру­гой отрывок «Истории...», повествующий о разгроме пустыни и о местах, где впоследствии скрывались ее насельники: «по пустыням поморским, около Онега-озера, в Шунге, в Толвуи, в Повенце, паче же в сей Выговской и Водлозерской пустынях»24. Более конкретно об этом говорится в «Слове надгробном Петру Прокопьевичу»: «по пустыням поморским около Онега езера, пачеже около отечества сего поминаемаго нами Петра, Повенца име­нуемаго»25.

Наличие острова на Курженском озере, где располагалась пустынь, и факт ее приписки к Муромскому монастырю отмечали Е. В. Барсов и А. П. Во­ронов26. Однако на Куржозере в районе Повенца острова нет, в то время как на Курженском озере в районе Вытегры таковой есть. Приписка Курженской пустыни к Муромскому монастырю указывает на ее близкое к последнему местоположение, что также свидетельствует в пользу Вытегорского уезда. Среди рукописей А. П. Воронова сохранились заметки об Андомском монастыре в Вытегорском уезде27. Как аргумент в защиту вытегорской локализации можно использовать сообщение в Житии Корнилия Выговского о его приходе в Курженскую пустынь именно от Нигозера28 (район современного Пудожа), находящегося недалеко от Вытегорского уезда.

Интересно еще одно наблюдение. В Житии Кирилла Сунарецкого по­дробно излагается маршрут инока Кирилла во время его путешествия по северным монастырям. Он последовательно посетил следующие обители: Александро-Ошевенский, Пахомиево-Кенский монастыри, Курженскую пустынь, Муромский, Палеостровский, Климецкий монастыри и Задне-Никифорову пустынь29. Если нанести перечисленные обители, местонахождение которых известно, на карту, то получится маршрут, где предполагаемый местом нахождения Курженской пустыни становится район современной Вы­тегры. Если бы Курженская пустынь находилась под Повенцом, именно она, а не Муромский монастырь, предшествовала бы на пути следования инока Кирилла Палеостровскому монастырю.

В 1970-х гг. М. В. Витов и И. В. Власова, опираясь на материалы писцовых и переписных книг ХѴІ-ХѴII вв. и ревизий XVIII в., проделали работу по сплошному картографированию сельских населенных мест Западного Поморья30, в том числе и территории, прилегающей к Челможскому погосту, в непосредственной близости от которого, по мнению большинства ученых, должен был находиться Курженский монастырь. При описании Челможского погоста авторы не пользовались переписью 1678 г., но использовали данные 1646-1647 гг.31, когда Курженская пустынь, вероятно, уже существовала32. В районе Куржозера Витов и Власова не отметили никакого монастыря. К сожалению, по территории Восточного Заонежья, где находился Вытегорский уезд, подобные исследования не проводились. Переписные книги Се­веро-Запада России XVII в. активно используются в монографии В. М. Во­робьева и А. Я. Дегтярева «Русское феодальное землевладение от “Смутного времени” до кануна петровских реформ», где Курженская пустынь упомина­ется как Ефросинова, существовавшая в 1678 г.33

Сведения исключительной важности привел в своей последней работе В. И. Иванов34. На основании данных переписи 1678 г. исследователь представил развернутое название обители: Троицкая Евфросинова пустынь над Куржским озером35. Таким образом, становится известным посвящение пус­тыни, что значительно расширяет возможности уже известных источников и позволяет добавить к ним новые. Мы получаем основание для использования отрывков из «Отразительного писания», где говорится о Троицком монастыре, а также можем рассматривать в качестве источников «допросные речи» инока Троицкого Олонецкою монастыря Сергия (1682 г.) и некоторые послания протопопа Аввакума.

Обратимся к материалам переписных книг. Если предположить, что Курженская пустынь была основана в 1630-х гг., то имеет смысл привлечь бли­жайшую к этому времени перепись Заонежских погостов 1646-1647 гг.36 Однако никаких упоминаний о Курженской или Евфросиновой пустыни ни в Челможском погосте, ни в Андомском в переписной книге обнаружить не удалось. Следует ли считать, что пустынь в 1647 г. не существовала? Од­нозначно на этот вопрос ответить нельзя, поскольку в переписи отсутствуют сведения о монастырях, которые, вне всякого сомнения, были действующими в описываемое время37. Вероятно, пропущенные монастыри, в том числе и Курженская пустынь, не имели земельных угодий, которые фиксировались переписью. Возможно также, что сведения Жития Кирилла Сунарецкого о путешествии инока Кирилла не вполне достоверны, и включение Куржен­ской пустыни в маршрут следования обусловлено громкой известностью, ко­торую приобрел этот монастырь впоследствии.

Сведения о Курженской пустыни удалось найти в переписной книге За­онежских погостов 1678 г. В перечне безземельных монастырей значится: «В Андомском погосте над Куржеским озером монастырь Ефросинова пус­тыня, а на монастыре церковь Живоначалные Троицы. За монастырем двор скотской, а в нем живут монастырские работники»38. Андомский погост рас­полагался в районе Вытегры. Таким образом, вопрос о локализации Куржен­ской пустыни можно признать окончательно решенным в пользу Вытегорского региона.

Сведения об основателе пустыни Евфросине также противоречивы. П. С. Смирнов подметил, что Евфросин во всех старообрядческих произведениях называется преподобным. Это позволило связать имя основателя пустыни с Евфросином Андомским, другом инока Епифания, которою тот назвал «преподобным»39. Наиболее раннее упоминание о Евфросине Андом­ском встречается в автобиографической записке Епифания, которая была со­ставлена, по всей вероятности, на Виданском острове около 1665 г., когда Епифаний вознамерился пойти в Москву подать царю челобитную о вере. В записке говорится: «И некогда в нощи зрю друга своего любимаго и брата, паче же отца, преподобнаго Ефросина (годишное время с ним живях в келии некогда) пустынолюбнаго, Андомские пустыни жителя, от мертвых воставша»40. Сходство имени основателя пустыни с именем автора «Отразительного пи­сания о новоизобретенном пути самоубийственных смертей» Ефросина ввело в заблуждение многих исследователей и позволило им предположить, что это один и тот же человек41. Смирнов, критикуя по этому поводу В. О. Клю­чевского, указывая, что автора «Отразительного писания» никогда не назы­вали преподобным, да и временной разрыв очень значительный42. С позицией Смирнова согласуется мнение современных филологов, утверждающих, что отождествление Евфросина с автором «Отразительного писания» неверно43. Евфросин Андомский к моменту написания Епифанием записки был уже похоронен в своей пустыни44. Название пустыни «Андомская» происходит от реки Андомы, протекающей в Вытегорском районе. Эта река берет начало из озера Сондозеро, расположенного в 5 верстах от Курженского озера45. Ев­фросин обосновался в бассейне Андомы еще до начала распространения в здешних местах никоновской реформы. Именно поэтому часовня на острове Курженского озера, сооруженная над его могилой, поддерживалась как ста­рообрядцами, так и новообрядцами46.

В своей автобиографической записке Епифаний указывает, что жил с Евфросином в одной келье целый год47. Если это было в Соловецком монастыре, можно предположить, что Евфросин тоже был выходцем из Соловец­кого монастыря, как полагал, например, С. А. Зеньковский48. Это означает, что пустынь была основана Евфросином не в 1630-х гг., а после 1657 г. В Житии Епифаний уточняет, что жил с Евфросином в одной келье у него в пус­тыни49. Это уточнение исключает первое предположение, так как нет других, даже косвенных, свидетельств, что Евфросин был соловецким монахом. То­гда Епифаний успел побывать в гостях у Евфросина либо до прихода на Со­ловки, либо до поселения на Виданском острове, что не нашло отражения в его Житии. Н. Ю. Бубнов, В. И. Галко, А. А. Романова и Е. М. Юхименко предположили, что Епифаний прожил в Курженской пустыни около года в 1657/1658 г.50, т. е. до прихода на Суну. Вопросы пока остаются открытыми. Во всяком случае, Евфросин был хорошо известен на Севере как подвижник. Соловецкий монах Варлаам, возможно покинувший монастырь вместе с Епифанием, скрывался у Евфросина целый год до его смерти. Именно он сооб­щил Епифанию о кончине преподобного51. Варлаам появился на Виданском острове спустя некоторое время после обустройства там Епифания. Известие о смерти друга произвело сильное впечатление на последнего. Он стал думать о посмертных мучениях и о том, как их избегнуть, обращаясь в своих молитвах за помощью к Евфросину. А. Н. Робинсон подметил, что Евфросин привиделся Епифанию между 1663 и 1664 гг.52 К этому времени Евфросин, по словам Епифания, уже скончался53. Следовательно, кончина преподобного могла произойти не раньше 1657 г. и не позже 1663 г.54 Упоминание в Житии Кирилла Сунарецкого о Евфросине как умершем к 1640 г. неверно и, вероятно, связано с выговской традицией почитания памятных для старообрядцев мест и мощей старообрядческих святых55. В Житии Кирилла Сунарецкого важно было отметить посещение Кириллом святого места, освященного наличием мощей прп. Евфросина. Поэтому составитель Жития закрыл глаза на то, что Евфросин умер во время пребывания Епифания на Виданском ост­рове, между 1657 и 1663 гг. Память о Евфросине Андомском, основателе Курженской пустыни, жила на Выгу благодаря знакомству с фактами жизни Епифания, содержащимися как в его пустозерском Житии, так и в не дошедших до нас записках56. Хорошее знание местности, окружавшей Выголексинский суземок, также имело значение. Думается, не случайно именно в окрестностях Курженского озера в 1710-х гг. сложился Андоморецкий скит57. Точно так же выбор места для Чаженгского скита в Каргополье был во многом обусловлен соседством с памятным местом — Дорами.

Важное место в истории Курженской пустыни занимает известный деятель раннего старообрядчества игумен Досифей. В 1662-1670 гг. он был настоятелем тихвинского Николо-Беседного монастыря58, из-за чего в старо­обрядческой традиции за ним закрепилось наименование «игумен». Происхождение Досифея неизвестно, вероятно, что до 1662 г. он уже был монахом Беседного монастыря. Впервые он был отмечен источниками в Новгороде у митрополита Никона, занимавшего эту кафедру в 1649-1652 гг.59, затем он принимал участие в самом раннем из известных старообрядческих соборов по поводу «никонианского крещения»60 в Москве. Около 1653 г. вместе с иноком Корнилием Досифей ушел на Дон, где пребывал 3 года, после чего вернулся в Москву61. В. Г. Дружинин считал, что Досифей бежал на Дон с Корнилием сразу после собора 1667 г., бросив Беседный монастырь. На этом основании он выразил недоверие справочнику П. М. Строева: по его мнению, Досифей не мог до 1670 г. скрывать свою приверженность к старой вере62. Известно, что Строев составлял списки иерархов и настоятелей монастырей Русской Церкви по подлинным документам, поэтому у нас нет причин ему не доверять63. П. С. Смирнов, так же как и В. Г. Дружинин, считал, что Доси­фей покинул Беседный монастырь в 1667 или 1668 г., однако ушел не на Дон, а в Москву. Оттуда после 1671 г. он вместе с Корнилием на 3 года удалился на Дон и лишь затем оказался в Курженской пустыни64. Версия Дружинина и Смирнова легко опровергается тем фактом, что после возвращения с Дона Корнилий ушел в Кирилло-Белозерский монастырь, потом поселился в Ниловом скиту на реке Соре. Здесь, по Житию, он провел 12 лет, что, однако, не со­гласуется с хронологией. Только после этих событий он оказался в олонецких пределах на реке Водле, куда к нему около 1665 г. пришел инок Епифаний65. О новом путешествии на Дон в 1667 г. или тем более в 1671 г. в Житии ничего не говорится. Напротив, после ухода Епифания предположительно в 1667 г. Кор­нилий остался на прежнем месте (на Кяткоозере), именно туда не ранее 1670 г. пришел и инок Филипп66. Приблизительно так же видели последовательность событий митрополит Макарий и некоторые современные исследователи67.

Досифей, вернувшись с Дона в 1656/57 г., несколько лет прожил в Мос­кве, затем перешел в Николо-Беседный монастырь под Тихвином и был избран братией игуменом. Е. М. Юхименко с соавторами по статье в «Право­славной энциклопедии» предположила, что это событие произошло до 1658 г., так как у И. Филиппова в «Истории Выговской пустыни» упоминается о приходе в монастырь к игумену Досифею нижегородца Прокопия во время патриаршества Никона68. Но данное предположение противоречит данным спра­вочника П. М. Строева, где в 1658 и 1659 гг. указан игумен Тарасий69. Как уже говорилось, в старообрядческих сочинениях Досифея традиционно на­зывали игуменом даже относительно того времени, когда он игуменом еще не был. В Тихвине ситуация оставалась благоприятной для старообрядцев до конца 1660-х гг. Из грамоты Питирима от 1668 г. видно, что в тихвинских приходских церквах священники служили по старым книгам70. Как явствует из документа, обнаруженного П. В. Седовым в архиве Санкт-Петербургского Института истории РАН, Досифею удавалось сохранять в монастыре прежние порядки до декабря 1669 г., когда он вынужден был бежать в Москву. Досифей вывез из монастыря сундук со своими личными вещами и монастыр­скими приходо-расходными книгами и оставил его на хранение в девичьем Введенском монастыре у старицы княжны Леониды71. Сестры Тихвинского Введенского монастыря во главе с игуменьей Платонидой и сменившей ее в 1670 г. игуменьей Измарагдой не приняли богослужебной реформы и долго сохраняли верность старым книгам. Только в ноябре 1671 г. по распоряжению митрополита Питирима к ним был направлен строитель Антониево-Дымского монастыря иеромонах Варлаам «для совершения церковной службы по новопечатным книгам и наставления инокинь, обличенных в расколе»72. В Москве Досифей нашел прибежище у боярыни Ф. П. Морозовой73. Когда Морозову арестовали, разорили устроенное ею убежище старообрядцев и на­чали разыскивать служивших там священников, оставаться в Москве стало опасно. В конце 1671 г. Досифей удалился в Курженскую пустынь, братия которой избрала его настоятелем74.

Между Тихвином и Заонежьем существовала прочная экономическая связь, так как многие тихвинские монастыри имели обширные владения в тех краях. Рост монастырского землевладения наблюдался в Заонежье в 3-й чет­верти XVII в. По данным переписи 1678 г., Богородицкому Тихвинскому мо­настырю принадлежали здесь 1582 крестьянина, Введенскому девичьему — 58, Николо-Беседному — 50 крестьян75. Вероятно, Досифею приходилось бы­вать в Заонежских погостах по хозяйственный делам и он хорошо знал этот регион. Авторитет Досифея, обладавшего священническим саном, был огромен. Он имел сообщение с Соловецким монастырем, с Москвой, с пустозерскими узниками, с новгородскими, романовскими, калужскими, рыльскими, нижегородскими, ярославскими последователями «старой веры». В 1675 г. в Курженской пустыни у Досифея принял постриг духовный сын протопопа Аввакума Семен Крашенинников76. До выяснения посвящения Евфросиновой пустыни в честь Св. Троицы исследователи ошибочно переносили это событие в Троицкую Виданскую пустынь на реке Суне. П. С. Смирнов, встречая в источниках сообщения о Троицком монастыре в олонецких пределах, предположил, что имеется в виду Сунарецкая пустынь77. Профессор Петер­бургской Духовной академии прекрасно знал старообрядческие рукописи, хранящиеся в Петербурге, но не имел возможности ознакомиться с писцо­выми материалами в Москве. Ему не было известно, что в Олонецком уезде помимо Сунарецкой пустыни Троицкими являлись Лужандозерская пустынь в Вытегорском погосте, Евфросинова пустынь в Андомском погосте, Юрьегорская Демьянова пустынь в Водлозерском погосте, Климецкий монастырь в Кижском погосте, Митрополичий монастырь на озере Сизе (Сянзе)78. Рас­полагая сведениями только о старообрядческой Сунарецкой пустыни, Смир­нов нашел возможный утверждать, что ее игуменом был Досифей, не при­нимая во внимание то, что в Житии Кирилла Сунарецкого говорится, что Кирилл бессменно руководил пустынью до 1684 г.79 В соответствии с этим Смирнов полагал, что совещание Досифея с его учеником Евфросином и романовцем Поликарпом Петровым по поводу благословения самосожжений имело место в Сунарецкой пустыни80. Этой же точки зрения придерживаются и современные ученые81. Досифей назван в «допросных речах» старца Сергия троицким игуменом82. Также известно, что он долгое время являлся на­стоятелем Курженской пустыни83. Нет никаких сомнений, что упомянутые выше события произошли именно в Курженской пустыни во 2-й половине 1670-х гг.

В Курженской пустыни мы впервые встречаемся с автором «Отразитель­ного писания о новоизобретенном пути самоубийственных смертей» иноком Евфросином. О нем известно немного. Вероятно, он был выходцем из южно- русских монастырей — из Калуги или Белёва. В Курженской пустыни он действовал как ученик Досифея и писал по его указанию письмо против самосожжения Ивану Коломенскому в Новгород. Утверждение X. М. Лопарева, что Евфросин в 1667 г. находился в Курженской пустыни и туда же пришел До­сифей, не основано на источниках, а появилось вследствие невнимательною прочтения Лопаревым работы Дружинина84. Эта досадная неточность попа­ла в работы многих исследователей85. В 1676 г. к Досифею пришел Корнилий с Нигозера. При нем Досифей постриг Дионисия поляка, который ушел с Корнилием на Водлозеро, а потом переселился на Выг86. В 1677 г. в Курженскую пустынь пришел соловецкий диакон Игнатий, покинувший Каргополь после разорения старообрядческого пристанища в Спасо-Каргопольском монастыре. Смирнов связывал разгон скрывавшихся там соловецких монахов с удалением из монастыря игумена Евфимия87. По мнению исследователя, старообрядцам оказывал покровительство тот Евфимий, который был игуменом в 1662-1668 гг., а не в 1674-1677 гг., поэтому Игнатий мог прийти в Куржен­скую пустынь в 1668 г. В свете новых данных следует пересмотреть это мне­ние. Игумен Евфимий в 1668 г. не умер и не покинул монастырь. Он продол­жал игуменствовать до 1670 г. и был понижен в должности в результате доноса, но остался в монастыре. В 1674 г. он снова числится настоятелем. Указанных Евфимиев не следует разделять: это один и тот же человек, удален­ный окончательно в 1677 г.88

Отношения Игнатия с Досифеем были не такими ровными, как это пы­тается представить И. Филиппов89. Евфросин, изображавший всех проповедников самосожжения в крайне неприглядном виде, сообщил о следующем инциденте. Игнатий увлек за собой замужнюю женщину из села Печникова, заставив ее принять иночество. Она сопровождала его в странствиях в Псков и в Курженскую пустынь. Здесь по требованию Досифея женщина отказалась от иночества и вернулась в село к мужу, чем Игнатий был очень недоволен90. Тем не менее он подчинился, признавая авторитет Досифея. В Курженскую пустынь неоднократно приходил инок Прокопий нижегородец. Он давно был знаком с игуменом Досифеем и жил у него в Николо-Беседном монастыре. Прокопий ушел от Досифея в Андоморецкую пустынь над Курженским озером, а оттуда в нижегородские пустыни. Затем он снова вернулся в Куржен­скую пустынь и обнаружил здесь в должности игумена своего старого знакомого. Спустя некоторое время Прокопий удалился на Водлозеро к иноку Корнилию91. По словам И. Филиппова, известный выговский старец Варлаам, в миру Василий Быков, покинув Каргополь, некоторое время скры­вался в Андоморецкой (т. е. в Курженской) пустыни92. Пустынь не только была местом убежища, но и своего рода штабом, где вожди старообрядчества обсуждали многие важные идеологические вопросы и разрабатывали планы действий. Здесь происходило одно из первых совещаний по поводу самосожжений. Досифей решил не поминать на панихидах, литургиях и литиях имена самосожженцев. Ему возразил инок Сергий, сославшись на мнение про­топопа Аввакума, за что был наказан Досифеем. Вот как Евфросин описывает это столкновение: «За прекословие Сергия запретил и за долгое непо­корство на два нощеденства от трапезы отлучил. Аз же сам сие слышах от благословенных его уст, улыскаяся лицем, провеща ми глагол: “Толико ми, рече, о сем Сергии противися, яко в великую ярость и злобу вринуся; аз же злобу его обличая, а разум его отревая: сам, рече, сатана за кожу тебе залезл”. В таковых о сих отец до конца своего бысть»93.

Семен Денисов в «Винограде Российском» упоминает о прибытии к со­сланному в Кирилло-Белозерский монастырь симоновскому старцу Трифилию делегаций от московских старообрядцев, от курженской и от дорской братии94. Трифилий был известным в Москве человеком, и к его мнению при­слушивались. Делегаты интересовались вопросом, как относиться к книгам, напечатанным при Патриархе Иосифе. Трифилий был арестован в 1670 г. и провел в заключении от 9 до 12 лет95. Следовательно, приезд делегаций мог иметь место с 1670 г. до 1679-1682 гг.

Из Курженской пустыни велась координационная работа по организации подачи царю Федору Алексеевичу челобитной о вере от имени всей земли. Руководил этой работой игумен Досифей. Зеньковский приписывает Досифею единоличную инициативу столь грандиозного предприятия96. Логичнее предположить, что имело место соборное решение многих отцов, обретших в лице Досифея организатора. Из писем протопопа Аввакума известно, что старообрядцы не оставляли надежду на вразумление царя97. Разбрасывание «воровских писем» с колокольни Ивана Великого в Москве в день Богоявления в 1681 г. можно рассматривать как отголосок той подпольной работы, которая велась в столице98. Арест за Тверскими воротами заонежанина Ан­тошки Емельянова сына Хворого косвенно указывает на то, что руководство действиями московских старообрядцев осуществлялось из Заонежья".

После смерти Федора Алексеевича и стрелецкого бунта в Москве сло­жилась наиболее благоприятная обстановка для подачи челобитной о возврате к «старой вере». Досифей направил из Курженской пустыни в Москву инока Сергия. Последний в течение июня 1682 г. организовал московских старообрядцев для решительного выступления. К нему присоединился и фак­тически возглавил движение суздальский священник Никита Добрынин. Воз­можно, так же как и Сергий, по жребию, действовали остальные 4 участника челобитья. Двое из них были учениками Досифея и Иова Льговского и при­были в Москву 4 июля, накануне прения в Грановитой палате. Двое других оказались в Москве раньше по своим нуждам и присоединились к Сергию, узнав о подаче челобитной.

1682 год стал поворотным как в истории старообрядчества, так и в истории Курженской пустыни. Еще В. Г. Дружинин заметил, что в результате выработанных Собором 1681-1682 гг. решений «был впервые принят принцип отыскивания раскольников, и это вменялось в обязанность светским и цер­ковным властям»100. Именно как следствие соборных постановлений следует рассматривать волну карательных экспедиций, прокатившуюся по северу России в 80-х гг. XVII в. В наказной памяти митрополита Корнилия подья­чему Семену Прокофьеву от 1686 г. предписывалось сыскать многих заонежских раскольников и в их числе курженского старца Филарета101.

Можно предположить, что в результате посылки новгородского митрополичьего подьячего Курженская пустынь прекратила свое существование. Досифей же покинул пустынь раньше, в 1685 г., и ушел на Дон102. Уместно вспомнить уже приводившееся утверждение И. Филиппова о разорении пус­тыни при митрополите Питириме. Доверившись И. Филиппову, многие современные исследователи относят разгром пустыни к декабрю 1671 г., с которым связывают появление в Москве Досифея103. Изложенные факты противоречат этому утверждению и согласуются с мнением Смирнова, который не склонен был видеть в митрополите Питириме жестокого гонителя старообрядцев. С точки зрения Смирнова, Питирим никогда не доходил до пределов крайней строгости104. В XVIII в. на Курженском озере уже не было мо­настыря. По данным переписи 1720 г., у озера находилось 3 кельи, в которых жили 8 пашенных крестьян105. Эти и другие кельи вокруг озер Щучьего, Сарозера, Габозера, Ричного, Черного, Лебяжьего и др., возникшие в 1710-х гг., вхо­дили в состав Андоморецкого скита106.

Несколько слов необходимо сказать о так называемом Курженском соборе, сведения о котором содержатся в «Сказании о Павле, епископе Коло­менском». Отсутствие каких-либо упоминаний о соборе в более ранних памятниках вызывает сомнение в его реальности. Само проведение собора в Евфросиновой обители при жизни епископа Павла, погибшего в 1656 г., маловероятно по той причине, что пустынь к тому времени еще не приобрела известность в старообрядческой среде. Популярность ее связана исключитель­но с именем игумена Досифея, который возглавил монастырь в 1670-х гг. Ре­альность собора отрицали И. И. Ивановский и П. С. Смирнов107. Признавая справедливой критику профессоров духовных академий, хочется отметить тонкое наблюдение Дружинина о перенесении сведений о старообрядческом соборе, имевшем место в Москве, в Курженскую пустынь108. Сведения были заимствованы из Жития Корнилия Выговского. Умолчание самого Корни­лия о Курженском соборе свидетельствует, по мнению Дружинина, о его небытии109. Наблюдение Дружинина наводит на другую мысль. Активная деятельность Досифея против проповедников самосожжения и по организации подачи челобитной о вере, многолетняя координационная работа, про­водившаяся в Курженской пустыни, позволили позднему автору утверждать о бывшем там соборе. Корнилий же ничего не мог сказать о деятельности пустыни с этой стороны, так как сам не принимал участия в работе Досифея ни против самосожжений, ни в связи с подачей челобитной.

 

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Гурьянова Н. С. История и человек в сочинениях старообрядцев XVIII века. Новосибирск, 1996. С. 75-154.

2 Юхименко Е. М. Крупнейший памятник выговской историографии // Филиппов И. История Выговской старообрядческой пустыни. М., 2005. С. 11.

3 Гурьянова Н. С. Указ. соч. С. 117; Юхименко Е. М. Крупнейший памятник... С. 18.

4 Понырко Н. В. Кирилло-Епифаниевский житийный цикл и житийная традиция в выговской старообрядческой литературе // Труды Отдела древнерусской литера­туры / Институт русской литературы РАН (Пушкинский Дом). Т. 29: Вопросы ис­тории русской средневековой литературы. Л., 1974. С. 168.

5 Юхименко Е. М. Выговская старообрядческая пустынь: Духовная жизнь и литера­тура. Т. 1. М., 2002. С. 399.

6 Слово надгробное блаженныя памяти боголюбивому Выгопустыннаго общежитель­ства екклисиарху Петру Прокопиевичу; сочинено того же общества господином киновиархом Андреем Дионисиевичем // Русская старина. Т. 26. Ноябрь. СПб., 1879. С. 526.

7 Понырко Н. В. Кирилло-Епифаниевский житийный цикл... С. 160; ее же. Житие Ки­рилла Сунарецкого (или Виданского) // Словарь книжников и книжности Древ­ней Руси. Вып. 3 (XVII в.). Ч. 1: А-3. СПб., 1992. С. 368.

8 Ввиду отсутствия специальных исследований, посвященных литературной истории этого памятника, ограничусь кратким замечанием. Авторство «Сказания о Павле, епископе Коломенском» не установлено, но наличие в нем бродячего текстуального фрагмента об игумене Досифее и Курженской пустыни, восходящего к «Слову над­гробному Петру Прокопьевичу» А. Денисова, позволило некоторым ученым при­писать авторство «Сказания...» последнему (см.: Смирнов П. С. Внутренние вопро­сы в расколе в XVII веке: Исследование по вновь открытым памятникам, изданным и рукописным. СПб., 1898. С. LХХІѴ; Панченко О. В. Соловецкий сборник повестей о чудесах и знамениях 1662-1663 гг. // Книжные центры Древней Руси. Соло­вецкий монастырь. СПб. 2001. С. 451-452; Ивановский Н. И. Измышленный старо­обрядческий собор. Разбор раскольнической рукописи // Православный собеседник. Ч. 2. Казань, 1882. С. 169; Белокуров С. А. Сказания о Павле, епископе Коломенс­ком // Чтения в Обществе истории и древностей российских (далее — ЧОИДР). Кн. 2. Отд. 4. М., 1905. С. 43-44.

9 Филиппов И. История Выговской старообрядческой пустыни. М., 2005. С. 89; Строев П. М. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской Церкви. СПб., 1877. Стб. 37.

10 Смирнов П. С. Указ. соч. С. СѴIII.

11 РНБ. Q.I.1062, л. 72 об.-73.

12 Жизнеописание Епифания // Робинсон А. Н. Жизнеописания Аввакума и Епифа­ния. Исследования и тексты. М., 1963. С. 190.

13 РНБ. Q.I.1062, л. 72 об.- 73.

14 Понырко В. Н. Кирилло-Епифаниевский житийный цикл. С. 163; Шашков А. Т. Епифаний // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3. Ч. 1. С. 306.

15 Дополнения к Актам историческим, собранным и изданным императорской Архео­графической комиссией (далее — ДАИ). Т. 12. СПб., 1872. № 35. С. 309-311.

16 Макарий (Булгаков), митр. История русского раскола, известного под именем ста­рообрядчества. СПб., 1855. С. 249.

17 Дружинин В. Г. Раскол на Дону в конце XVII века. СПб., 1889. С. 74; «Отразитель­ное писание о новоизобретенном пути самоубийственных смертей». Вновь найден­ный старообрядческий трактат против самосожжения, 1691 года / Сообщ. X. Лопа­рева. СПб., 1895. С. 011. Ключевский В. О. Новооткрытый памятник по истории раскола // Богословский вестник. Сергиев Посад, 1896. № 3. С. 490. Смирнов П. С. Указ. соч. С. XV.

18 Ивановский Н. И. Указ. соч. С. 167.

19 Зверинский В. В. Материалы для историко-топографического исследования о православных монастырях в Российской империи с библиографическим указателем. Т. 3. СПб., 1890. С. 86.

20 См., например: Зенъковский С. А. Русское старообрядчество. Т. 1. М., 2006. С. 285; Панкратов А. В. Великий Новгород и Новгородская земля в истории и культуре русского старообрядчества: К постановке проблемы // Новгородский исторический сборник. Вып. 10(20). СПб., 2005. С. 249.

21 Робинсон А. Н. Жизнеописания Аввакума и Епифания. С. 303.

22 Агеева Е. А., Шашков А. Т., Юхименко Е. М. Досифей // Православная энциклопедия. Т. 16. М., 2007. С. 58.

23 Филиппов И. Указ. соч. С. 91.

24 Там же. С. 89.

25 Слово надгробное... С. 526.

26 Барсов Е. В. Алфавитный указатель монастырей и пустынь, упраздненных и существующих в Олонецкой епархии, с их настоятелями: (Материалы для истории и ста­тистики Обонежской церкви) // Памятная книжка Олонецкой губернии на 1867 г. Петрозаводск, 1867. С. 16; Национальный архив Республики Карелия, ф. 27, оп. 2, д. 14/161, л. 102 об.

27 Правдин М. Материалы по истории Олонецкого края А. П. Воронова // Известия Общества изучения Олонецкой губернии. Петрозаводск, 1914. № 6-7. С. 117.

28 Брещинский Д. Н. Житие Корнилия Выговского Пахомиевской редакции: Тексты // Древнерусская книжность: По материалам Пушкинского Дома. Сб. науч. трудов. Л., 1985. С. 88.

29 РНБ. Q.I.1062, л. 72-74.

30 Витов М. В., Власова И. В. География сельского расселения западною Поморья в ХѴІ-ХѴІІІ вв. М., 1974. С. 3.

31 Там же. С. 113.

32 Подсчеты основаны на сообщении в Житии Кирилла Сунарецкого о посещении иноком северных монастырей (РНБ. Q.I.1062, л. 72-74). За 6 лет, с 1630 по 1636 г., он обошел 8 монастырей. В Соловецком монастыре он провел 3 года. Получается, что Кирилл побывал в Курженской пустыни между 1633 и 1636 гг. Это мнение следует считать гипотетичным, так как оно пока не подтверждается документально.

33 Воробьев В. М., Дегтярев А. Я. Русское феодальное землевладение: От «Смутного времени» до кануна Петровских реформ. Л., 1986. С. 112, 149.

34 Иванов В. И. Монастыри и монастырские крестьяне Поморья. СПб., 2007.

35 Там же. С. 544. В письме В. И. Иванов сообщил мне, что пустынь находилась в райо­не Вытегры.

36 РГАДА, ф. 1209, оп. 1, ч. 1, д. 980.

37 Например, Габанова или Рогозерская пустыни.

38 РГАДА, ф. 1209, оп. 1, ч. 1, д. 1137, л. 168.

39 Смирнов П. С. Указ. соч. С. LXXV.

40 Карманова О. Я. Автобиографическая записка Соловецкого инока Епифания (к проблеме мотивации текста) // Старообрядчество в России (ХѴІІ-ХХ вв.): Сб. науч. трудов. М., 1999. С. 257.

41 Ключевский В. О. Указ. соч. С. 490; Зеньковский С. А. Указ. соч. С. 279, 284.

42 Смирнов П. С. Указ. соч. LХХѴ.

43 Галко В. И., Романова А. А., Юхименко Е. М. Евфросин // Православная энциклопедия. Т. 17. М., 2008. С. 473.

44 Карманова О. Я. Автобиографическая записка... С. 257; Жизнеописание Епифания. С. 190.

45 Специальная карта Европейской России: Издание картографического отдела Кор­пуса военных топографов. 1920 г.

46 Барсов Е. В. Указ. соч. С. 16.

47 Карманова О. Я. Автобиографическая записка... С. 257.

48 Зеньковский С. А. Указ. соч. С. 589.

49 Жизнеописание Епифания. С. 190.

50 Галко В. И., Романова А. А., Юхименко Е. М. Указ. соч. С. 473; Бубнов Н. Ю., Юхи­менко Е. М. Епифаний // Православная энциклопедия. Т. 18. М., 2008. С. 546.

51 Жизнеописание Епифания. С. 190.

52 Робинсон А. Н. Указ. соч. С. 303.

53 Жизнеописание Епифания. С. 191.

54 Авторы статьи о Евфросине в «Православной энциклопедии» сузили этот вре­менной отрезок до 1661/62 г. (Галко В. И., Романова А. А., Юхименко Е. М. Указ. соч. С. 473).

55 Юхименко Е. М. Выговская старообрядческая пустынь... С. 195; Галко В. И., Рома­нова А. А., Юхименко Е. М. Указ. соч. С. 474.

56 Понырко Н. В. Кирилло-Епифаниевский житийный цикл... С. 157; Юхименко Е. М. Выговская старообрядческая пустынь... С. 201-203.

57 Соколовская М. Л. Крестьянский мир как основа формирования Выговского обще­жительства // Старообрядчество в России (ХѴІІ-ХХ вв.): Сб. науч. трудов. М., 1999. С. 272.

58 Строев П. М. Указ. соч. Стб. 94.

59 Житие Корнилия Выговского. С. 74; Строев П. М. Указ. соч. Стб. 94.

60 Житие Корнилия Выговского. С. 95.

61 Там же. С. 81.

62 Дружинин В. Г. Указ. соч. С. 74.

63 Строев П. М. Указ. соч. С. Ѵ-ѴIII.

64 Смирнов П. С. Указ. соч. С. ХХІѴ-ХХѴ.

65 Житие Корнилия Выговского. С. 81-84.

66 Там же. С. 86.

67 Макарий (Булгаков), митр. Указ. соч. С. 250-251; Агеева Е. А., Шашков А. Г., Юхи­менко Е. М. Указ. соч. С. 58.

68 Агеева Е. А., Шашков А. Г., Юхименко Е. М. Указ. соч. С. 58.

69 Строев П. М. Указ. соч. Стб. 94.

70 Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией. Т. 4. СПб., 1842. № 203. С. 435-436.

71 Седов П. В. Закат Московского царства: Царский двор конца XVII века. СПб., 2006. С. 162.

72 Курдюмов М. Г. Описание актов, хранящихся в архиве императорской Археогра­фической комиссии // Летопись занятий Археографической комиссии за 1906 год. Вып. 19. СПб., 1908. С. 270.

73 Смирнов П. С. Указ. соч. С. XXIV.

74 Филиппов И. Указ. соч. С. 91, 126.

75 Воробьев В. М., Дегтярев А. Я. Указ. соч. С. 108.

76 Материалы по истории раскола за первое время его существования / Под ред. Н. Н. Субботина. Т. 4. Ч. 1. М., 1878. С. 299.

77 Смирнов П. С. Указ. соч. С. XXVI.

78 РГАДА, ф. 1209, оп. 1, ч. 1, д. 1137, л. 166-168.

79 РНБ, Q.I.1062, л. 118-119.

80 Смирнов П. С. Указ. соч. С. XXVI.

81 Агеева Е. А., Шашков А. Т., Юхименко Е. М. Указ. соч. С. 59.

82 Материалы по истории раскола... Т. 4. Ч. 1. С. 299.

83 Филиппов И. Указ. соч. С. 91, 126.

84 Отразительное писание... С. 010-011; Дружинин В. Г. Указ. соч. С. 74.

85 Ключевский В. О. Указ. соч. С. 490; Понырко Н. В. Евфросин // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3. Ч. 1. С. 299.

86 Житие Корнилия Выговского. С. 88.

87 Смирнов П. С. Указ. соч. С. XXV.

88 Подробнее об этом см.: Старицын А. Н. Между Соловками и Выгом // Старооб­рядчество: история, культура, современность. Т. 1. М., 2007. С. 104.

89 По И. Филиппову, Досифей был духовным отцом Игнатия и благословил его на поселение в Выговской пустыни, наказав устроить отдельное жилье для мужчин и женщин. См.: Филиппов И. Указ. соч. С. 91.

90 Отразительное писание... С. 26.

91 Филиппов И. Указ. соч. С. 126.

92 Там же. С. 123.

93 Отразительное писание... С. 15.

94 Денисов С. Виноград Российский, или Описание пострадавших в России за древлецерковное благочестие. М., 2003. С. 81.

95 Барсков Я. Л. Памятники первых лет русского старообрядчества. СПб., 1912. С. 365; Смирнов П. С. Указ. соч. С. VIII.

96 Зеньковский С. А. Указ. соч. С. 296.

97 Памятники истории старообрядчества XVII века // Русская историческая библиотека. Т. 39. Л., 1927. Стб. 862, 953.

98 Память Сыскного приказа в Оружейный приказ об отписке на государя в Бронной слободе двора, принадлежавшею раскольнику и церковному противнику Оське Сабельнику. 1681 года, июля 30 // ЧОИДР. 1847. № 5. Ч. 4. Смесь. С. 71.

99 Там же.

100 Дружинин В. Г. Указ. соч. С. 94.

101 ДАИ. Т. 12. №35. С. 310.

102 Дружинин В. Г. Указ. соч. С. 75.

103 Агеева Е. А., Шашков А. Т., Юхименко Е. М. Указ. соч. С. 59; Галко В. И., Романова А. А., Юхименко Е. М. Указ. соч. С. 473.

104 Смирнов П. С. Указ. соч. С. СѴІІ.

105 РГАДА, ф. 350, оп. 2, д. 2359, л. 414.

106 Там же, л. 410 об.-416.

107 Ивановский Н. И. Указ соч. С. 170-185; Смирнов П. С. Указ. соч. С. 050-052.

108 Дружинин В. Г. Указ. соч. С. 74.

109 Там же.