Расков Д.Е. (Санкт-Петербург)

доцент кафедры экономической теории

Санкт-Петербургского государственного университета,

кандидат экономических наук

 

СОБСТВЕННОСТЬ В ВОСПРИЯТИИ СТАРОВЕРОВ-СТРАННИКОВ: СПОР О ПАРОВОЙ МЕЛЬНИЦЕ НАЧАЛА XX ВЕКА

 

[Из сборника: Липоване: история и культура русских старообрядцев. Выпуск VI. Одесса-2009, стр. 221-230]

 

 

Введение

 

Принципиальные споры внутри староверия в первую очередь затрагивали вопрос о степени компромисса с внешним миром. Час­тичное или полное религиозное неприятие мира как чуждого идеалам спасения затраги­вало такие сферы как политика («моление за царя», светская власть как царство Антихри­ста), брак и девство, наука (внешняя премуд­рость), искусство (отказ от театра, светской музыки). Немаловажным вопросом всегда яв­лялось и противостояние религии спасения и рационального хозяйства или экономики. Этот разрыв связи религии и экономической сфе­ры усилился с разрастанием и усложнением системы, которую принято называть капита­лизмом. По мысли Вебера, эта связь «станови­лась все более невозможной, чем рациональнее и тем самым безличнее становился мир капитали­стического хозяйства».1 К богатству, к деньгам, к собственности всегда сохранялось глубокое недоверие или точнее опасение, что эта сфера может захватить душу человека (сребролюбие и любостяжание), увести от Бога. Эти опасе­ния только усиливались представлениями об Антихристовой природе экономики в по­следние времена. В то же время, парадокс со­стоял в том, что нестяжание и трудолюбие способствовали накоплению, а компромисс­ный подход позволял использовать экономи­ческий ресурс для поддержания стабильности и защиты от внешнего мира.

Представляет большой интерес тот факт, что в рамках одного из самых ради­кальных течений староверов — в странниче­ском согласии — со второй половины XIX в. возникают и обостряются дискуссии по эко­номическим вопросам. Казалось бы, изна­чальная проповедь побега из мира, «жития птичьего», требование полного отказа от лю­бой связи с миром, в котором действует Ан­тихрист, предполагали однозначность в восприятии собственности. Тем не менее, снача­ла отношение к деньгам, а затем и вопрос об отношении к собственности и возможности вести торговлю становится в центре внима­ния и вызывает внутренние споры.2 Проект полного отказа от всякой связи с внешним миром не мог быть реализован на сколько-нибудь длительном отрезке времени. Посто­янно возникала необходимость в компромис­сах. Их степень становилась предметом обсу­ждений. При этом, в этих обсуждениях про­является очень важная и характерная для ста­рообрядцев особенность: атмосфера демокра­тичности и «народной мыслительности». Гра­мотность, знакомство с текстами, желание со­блюсти в точности заветы предков часто при­водили к появлению разных точек зрения и иерархическому неподчинению. Для выслу­шивания оппонентов, примирения и приня­тия решения нередко созывались беседо-разбирателъные соборы.

Поворотным событием в истории об­щины староверов-странников начала XX в. становится учреждение паровой мельницы и торговой лавки в г. Данилове Ярославской гу­бернии при непосредственном участии само­го главного во внутреннем иерархическом устройстве, «старейшего преимущего» Александ­ра Васильевича Рябинина (1852-1937). Для того чтобы разобраться в нюансах этой дискуссии, представляется важным, во-первых, наметить общий контекст нормативного отношения к собственности у странников3, начиная с ино­ка Евфимия и заканчивая «сопелковцами» и «статейниками». Во-вторых, важно воссоздать экономические подробности устройства па­ровой мельницы и торговли, привести аргу­менты сторон в возникшем споре, и, наконец, проинтерпретировать возникшую дискуссию. Дополнительный исследовательский интерес для изучения хозяйственной этики старове­ров представляет и то неожиданное обстоя­тельство, что умеренное крыло странников приходит в своих нормативных оценках к от­кровенной апологетике капитализма4.

Главным источником по факту заведе­ния мельницы, обсуждению этого вопроса и общей истории страннического согласия ста­ли материалы и рукописи Каргопольского собрания РО БАН, которые указал и пореко­мендовал к изучению Н.Ю. Бубнов. В вопро­сах исследования странничества и хозяйст­венных дискуссий большую помощь оказали работы А.И. Мальцева и Е.Е. Дутчак5.

 

Отношение к собственности у стран­ников

 

Согласие странников или бегунов исхо­дило из того, что единственным способом спа­сения в последние времена стал побег из ми­ра, выход за его пределы. С особенной бди­тельностью странники стремились оградить себя от любого взаимодействия с властью. Принятие собственности, закрепленной и ле­гализованной властью, воспринималось «ис­тинно-православными христианами» как отсту­пление от веры. Первая добродетель для странника: «страну быти мира». Сами пред­ставители согласия в объяснении «кто такие скрытники» пишут, что для сохранения цель­ной и непорочной веры: «Мы истинно­-православные христиане ... уходим из своих домов для своего душевного спасения, следуя Святому Евангелию,.. мы странники пришельцы есмы на­стоящего града не имеем, но грядущего взыскуем... ».6 В Нравственном цветнике начала XX в. предписывалось хранить себя от сребролю­бия и любостяжания. В вопросах собственно­сти большое внимание уделялось завещанию: «имение не оставлять родственникам по завеща­нию, но своими руками при жизни раздавать его нищим», «завещания делать в пользу родственни­ков (значит) на письме предавать позору свое не­разумие»7. Идеалом была раздача имения, ми­лостыня при жизни. Далее наметим основные вехи в эволюции взглядов странников на соб­ственность.

В согласии странников, возникшем в 60-х гг. XVIII в., неизменным авторитетом поль­зовалось учение инока Евфимия (оформилось в 80-е гг. XVIII в.), труды которого опублико­ваны благодаря А.И. Мальцеву8. Отношение к собственности и экономической сфере выте­кали из учения Евфимия. Мир — царство по­бедившего Антихриста. Истинно-­православные христиане должны жить за пределами этого мира и тем самым вести «скрытую брань». А.И. Мальцев обращает внимание на то, что социальные и экономи­ческие идеи Евфимий не обходит стороной9. Приход Антихриста Евфимий связывает с введением подушной подати и переписи на­селения, с размежеванием земель, которое коснулось перевода в частную собственность рек, лесов и «прочих усадьб», что неизбежно привело к «ратоборству». Ссылаясь на Св. Зла­тоуста, Евфимий признает за христианский идеал общение имуществ: «Межи бо яко грани­цы землям устави еже комуждо глаголати свое. Сей бо глагол святыи Злотоустыи проклятыи и скверныи наречет: «Кому глаголати «мое» — от диавола, — рече, введеся. Вся нам общая сотворил есть Бог, яже суть нужнейшая. И несть мощно рещи — «мой свет», «мое солнце», «моя вода» и прочая»10. Земля, вода, солнечный свет не мо­гут быть в чьей-то собственности. Моральные последствия в том, что разделение изначально общего, Богом данного, достояния приводит к усилению таких пороков как зависть, сребро­любие, вражда. Не ускользает от инока Евфи­мия и такое последствие всеобщего распреде­ления земель как насильственное прикрепле­ние христианина к определенному месту в миру, а значит и к самому миру. Собствен­ность не может не сковывать свободу хри­стианина.

Необходимость платить налоги с каж­дой души заставляет человека «пещися о дани оной, и домовном строении, и прочем собрании имения, яко же мравия, неусыпно...».11 Желание получить больше денег приводит к ненавис­ти, к использованию обмана в мерах и весах и «междоусобной брани», стремлению отнять на­дел у слабого. По мысли Евфимия, только «умное скитание» может оградить от вопросов собственности и удалить тем самым от «сва­ры», от семи смертных грехов. Странник, как Христов человек, не должен иметь никакой собственности. К тому же «при угрожающей близости концу мира, напрасны все мирские попе­чения и труды».12

Взгляды Евфимия на собственность при­нято называть «коммунистическими». Инте­ресно, эта оценка мало изменялась со време­нем: в 1873 г. к такому выводу приходит В.Ф. Ливанов, в 30-е гг. XX в. идеи Евфимия как коммунистические характеризует историк русской церкви Н.М. Никольский, а также ис­торик страннического согласия М. И. Залес­ский, который сам принадлежал к последова­телям «статейников».13 Следует признать, что бескомпромиссность по отношению к власти неизбежно приводила к подобному отноше­нию к собственности. Поскольку любое по­слабление по вопросу собственности значило не радикальное неприятие власти и мира, а компромисс. Последующая история странни­ческого согласия показала, что степень этого компромисса менялась в зависимости от кон­кретных условий, в которые попадали общи­ны: от удаленности от городов и деревень, от способности к самообеспечению. Эти условия влияли и на тип организации внутреннего управления, степень централизации. Соот­ветственно, такой идеальный взгляд на отно­шение христианина к собственности было трудно воплотить, что приводило к отступлениям на практике и попыткам его переос­мыслить.

В первой половине XIX столетия в стран­ническом согласии стали появляться различ­ные направления. Наиболее влиятельным ста­ло «сопелковское», названное так по имени с. Сопелки Ярославской губернии. Альтернати­ву им составляли «безденежники», которые вы­ступали за полный отказ от антихристовых денег.14 Как показывает блестящий знаток страннического согласия А.И. Мальцев, до 40-х гг. XIX в. споры между «сопелковцами» и «безденежниками» не носили принципиального характера, поскольку обе стороны исповедо­вали нестяжание.15 При ослаблении эсхатоло­гических ожиданий деньги стали рассматри­ваться «сопелковцами» как безвредные, как средство к добрым делам. Сопелковцы стали поощрять активный поиск укрепления страннических общин, стали устраивать зем­ные дела, превращать согласие в богатую и влиятельную организацию.16

Позднее после принятия в 1860 г. статей, Никиты Семенова (1804-1894), большая часть «сопелковцев» стали называть «статейниками». Самые существенные изменения коснулись вопросов церковной организации и управле­ния. Статьи предполагали восстановление иерархии и централизации, выборы главного, который именовался «старейший преимущий». «Противостатейники» же в Сибири и Помо­рье придерживались более характерной для беспоповцев «старческой власти» в самостоя­тельных общинах и ушли в оппозицию17.

В статьях было признано существование странников и странноприимцев, которые по­могают общине, но сами еще не могут при­нять крещение. Определенные послабления касались передачи имущества. Тот, кто всту­пал в скит или общежительство мог не пере­давать всего имущества, а распорядиться им по собственному разумению. Идеалом оста­валось общение имуществ, отсутствие собст­венности, но признавались и другие формы. Для тех, кто поступал в общежитие в статьях Никиты Семенова устанавливались строгие правила: «... во общежитии своего ничего не име­ется: ни имения, ни воли своея и прочее: ни само­му начальнику оного, но вся обща» (Статья 10, пункт 1).18 Предписывалось для всякого дела иметь «совет от трех человек». В статье 11 «О распоряжении и содержании Имущества собст­венности» подтверждалось, что поступающие в общину «обязаны непроминуемо все имущест­во, находящееся при оных... предоставить оное во общую пользу братския экономии». Далее же, ссылаясь на современные обстоятельства, подвергающие опасности полного лишения общественного имущества, допускалось не требовать полной передачи собственности, но лишь «кто что по своему расположению соизво­лит пожертвовать».19 С того, кто не поступал в общежительные обители, а проживал в миру, «на самостоятельном положении и попечении», имения вообще не требовали. Тем самым, от­ношение к собственности становилось у странников-статейников более гибким. Необ­ходимость жить в непосредственном сопри­косновении с городом, принимать помощь от странноприимцев, опасность разорения лес­ных пустыней заставляли идти на определен­ные компромиссы по сравнению с идеалами в вопросах отношения к собственности, кото­рым следовал инок Евфимий.

Представляет значительный интерес не­опубликованная история страннического со­гласия или скрытничества, как она списана у Максима Ивановича Залесского (1894-1975)20. Ав­тор активно и открыто пользуется «внешними» светскими писателями. Много цитирует И. Пятницкого, В. Ливанова, Г. Плеханова, А. Щапова, А. Пругавина. В то же время, исто­рия написана на основании страннической библиотеки, куда входили полемические сборники, переписка, решения соборов. Пре­жде чем привести те сведения и оценки, кото­рые сообщает М.И. Залесский о Никите Семе­нове по вопросу собственности, необходимо разъяснить необычную особенность данной истории. Дело в том, что основной акцент М. И. Залесский делает на отношении стран­ников к собственности и капиталу. Достаточ­но посмотреть на то, как названы главы сочи­нения. В каждой из них воссоздается биогра­фия наставника: «Никита Семенович Киселев и применение капитала», «Правитель странников Роман (Гущин) и его задачи по линии капитала», «Корнилий П. Пятаков и Рябинин А.В. или пере­вод денежного капитала в промышленной». Скла­дывается впечатление, что историю скрытни­ков М. И. Залесский описывает для т.н. про­грессивных людей будущего, для которых чисто религиозные вопросы являются второ­степенными. В некоторых отступлениях мож­но встретить настоящую апологетику капита­ла: «... но к капиталу в его общем состоянии странники с самого начала отнеслись весьма сочувственно и со вниманием, в нем они видели жизнь, силу несравненно большую, чем что-либо другое. Силу гибкую, плодотворную и влиятель­ную, которой одинаково служили лица того и дру­гого пола разного рода и состояния. Повторяем, страннические руководители не могли не при­знать в капитале сильного рычага для движения вперед, для распространения своих взглядов и по­нятий на народную массу...»21.

В переложении М.И. Залесского «ста­рейший преимущий» Никита Семенов, с одной стороны, признавал общность братской соб­ственности, с другой — «выступал защитником частного капитала». В подтверждение своей точки зрения он приводит подробности о за­держании Никиты Семенова в 1854 г. в Воло­где, когда при нем обнаружили сумму в 530 руб., описывает тесные связи с купцами и мещанами Понизовкиными, Носковыми, По­летаевыми, Трутневыми и другими.22 Нельзя не подивиться тенденциозности подобных интерпретаций: «Ревность к проповеди и сила капитала восполняли друг друга, потому прилив последователей был тогда быстрой», «деньги грешней земли могут сделать больше, нежели обещания на райское наслаждение в загробном ми­ре».23 Тем самым, М.И. Залесский показывает гибкость и открытость Никиты Семенова в экономических вопросах, эволюцию взглядов.

Рассмотрение вопроса отношения к соб­ственности у странников в период до начала XX в. показало, что изначальная их позиция отличалась высокой степенью религиозного неприятия собственности. Инок Евфимий подчеркивал, что страннику подобает отка­заться от всего моего («мое от дьявола»), что собственность на землю неизбежно ведет к «сварам», к разжиганию грехов. Тем не менее, необходимость поиска компромисса по про­блемам хозяйственной этики приводила к разногласиям в вопросах отношения к день­гам, собственности и торговле. Превращение общины странников в богатое и влиятельное согласие, успех проповеди были бы невоз­можны без определенных послаблений. Про­слеживается преемственность во взглядах «сопелковцев», «статейников» и «мельничных». Их отличает более лояльное отношение к день­гам и собственности. Определенным решени­ем этого вопроса стало также разделение на странников и странноприимцев. Тем не ме­нее, собственность и торговля продолжали вызывать споры, наиболее заметным из кото­рых стал спор о паровой мельнице начала XX в.

 

Спор о паровой мельнице

 

Наиболее значительная дискуссия по во­просам собственности развернулась в начале XX в. Поводом стала активная экономическая деятельность (строительство паровой мель­ницы и устройство торговой лавки), которую развернул четвертый по счету «старейший преимущий» после Никиты Семенова — Алек­сандр Васильевич Рябинин (1852-1937). Спор о паровой мельнице расколол «статейников» на тех, кто поддерживал А.В. Рябинина и тех, кто выступал против мельницы и самоуправства. Главным в оппозиции стал «старейший Вичугской страны» Федор Михайлов. Полемика на­чалась в 1911 г., договориться не удалось и уже к 1913 г. противоборствующие стороны предали друг друга анафеме.

Как пишет А.И. Мальцев, авторитет А.В. Рябинина (отца Арсения) «был чрезвычайно высок», «не случайно он почитался современника­ми и почитается странниками до сих пор как второй по значимости среди наставников (после Никиты Семенова) за все время существования согласия».24 Попробуем разобраться подроб­нее, в чем состояла экономическая активность в общине скрытников при А. В. Рябинине, ка­кие аргументы использовали стороны в пись­мах, беседах, соборных постановлениях.

Известны некоторые экономические подробности о заведении мельницы и торго­вой лавки. Деятельность общины странников развернулась в г. Данилове Ярославской гу­бернии. Под покровительством А.В. Рябинина были запущены слесарная и никелировоч­ная мастерская, где работали специалисты по металлообработке с Урала. В мастерской де­лали иконостасы, киоты, самовары, тазы. С 1906 г. стала работать торговая лавка, в кото­рой предлагались хлеб, бакалея и даже табач­ные изделия. Работники трудились в основ­ном на «монастырских условиях», что, по всей видимости, предполагало отсутствие денеж­ной заработной платы. В торговлю было вло­жено около четырех тысяч руб. Возможно, в организации лавки помог и ранний опыт А.В. Рябинина, который в 1880 г. работал при­казчиком в лавке В.С. Кузнецова в Невьян­ском заводе Екатеринбургского уезда Перм­ской губернии.25

Самые жаркие споры разгорелись во­круг паровой мельницы. Подробные сведения о всех шагах и затратах приводит историк странничества М.И. Залесский. Сначала за 1350 руб. была куплена земля на имя И.С. Ви­ноградова. Общая ценность мельничного предприятия составляла не менее 25 тыс. руб. Кроме земли, почти 10 тыс. руб. обошлось оборудование всего мельничного корпуса, 5800 руб. — двигатель, 5750 руб. — вальцовка и все принадлежности. А.В. Рябинин консуль­тировался с профессионалами в Петербурге, в частности с Иваном Петровичем Белозеровым — подрядчиком по строительству кирпичных и деревянных построек. Общинная собствен­ность была записана на лиц. Управление мельницей было формально передано това­риществу оборотистых странноприимцев из Ярославской, Пензенской и Казанской губер­нии. Нанимали тех, кто работал «честно и усердно, но бесплатно», желая принять крещение странника26.

Поначалу все шло неплохо. В Данилове было заведено духовное училище с богатой библиотекой.27 21 августа 1910 г. с «преимущим старшим» был избран А.В. Рябинин. Почти сразу его активная экономическая деятель­ность вызвала противление, как со стороны других наставников, так и со стороны благо­творителей. Слишком плохо новые инициа­тивы согласовывались с отказом от мира и всех его благ, слишком большое участие про­являл в этих делах лично глава странников, слишком уязвимым становилось положение общины в отстаивании собственной правоты перед лицом других согласий.

Попробуем проследить аргументы сто­рон в этом споре. Главный оппонент Федор Михайлов подчеркивает, что осенью 1910 г. купчиха Агафья Понизовкина выразила свое несогласие с устройством мельницы и отказа­лась помогать общине. Собственная эконо­мическая деятельность общины странников заставляла благотворителей задуматься о це­лесообразности помощи. Поневоле согреша­ли и мирские купцы, но когда сами странни­ки стали организовывать мельницу, это было воспринято с настороженностью. Опасались и упреков в отступничестве со стороны других согласий.

Несмотря на введенную централизацию, у странников-«статейников», в общине кото­рых возникло это обсуждение, сохранялась демократичность в принятии решений. В ча­стности, это подтверждает назначение внут­реннего расследования по вопросу организа­ции мельницы, проведение беседо-разбирательных соборов, обширная полеми­ческая переписка.

В июле 1912 г. Собор Вычугской страны, объединивший оппозицию А. В. Рябинину, отлучил ставленника А.В. Рябинина Спири­дона Кузьмича и назначил Кирика Харламповича. Тем самым первоначальный спор о мельнице и торговле усиливался спорами о превышении полномочий и злоупотреблении положением.28 Сторонники Федора Михайло­ва задавались вопросами: Как можно бежать в пустыню с мельницей? Не противна ли мель­ница и торговая лавка Божественному писа­нию? Опираясь на Добротолюбие, Василия Великого, Феофилакта Болгарского, оппонен­ты выражали уверенность, что забота о жи­тейском, приобретение богатства ведут к по­гибели. «Вместо мироотречника оказался мукомельник», — сетовали участники собора.29

Большой Собор, проводившийся с 14 по мая в Вычугской стране, объявил 17 вин А.В. Рябинина. Жанр «изъявления вин» наряду с вопросоответными сочинениями был попу­лярен в старообрядческой литературе. Он по­зволяет лучше понять предмет разногласий, аргументы сторон. Первая вина А.В. Рябини­на состояла в самом заведении мельницы: «При Вашей обители выстроена мельница и Вы, Александр Васильевич, своим вмешательством находитесь этому заведению хозяин, как-то: денег давал под землю и на мельницу, и твои послушни­ки работают на мельнице, и торгуют в лавке, по твоему приказанию ...». Вторая в непосредст­венном участии в организации торговли: «Тоже и на торговлю денег дал и доход от всего получаете. И табаком в воскресные и праздничные дни торгуете, и сим учинил великий соблазн».30 Обращает на себя внимание тот факт, что са­мой серьезной виной противники считают личное участие А.В. Рябинина в организации паровой мельницы и торговли. В результате опроса многих лиц они устанавливают, что сам А.В. Рябинин являлся хозяином мельни­цы: покупал под нее землю, вкладывал день­ги, нанимал людей и получал доход. Возму­щает противников лидера «статейников» тор­говля табаком, которая велась даже в воскрес­ные и праздничные дни.

Истина, по мнению Кинешемских христолюбцев, не может быть доказана в бого­словском споре, поскольку искусство обраще­ния с текстами может оправдать любую дея­тельность. Важно, что данная деятельность производит великое смущение и волнение, что ведется вопреки мнению других настав­ников. Не книжная премудрость может при­влекать в общину, а пример христианской жизни, пост, смирение.31

Личный интерес и личное участие А.В. Рябинина беспокоили странников. Пугало настроение «старейшего преимущего», которое следующим образом было отражено в письме К.П. Пятакова Федору Михайлову: «Я (А.В. Рябинин — Д.Р.) хочу поставить мельницу. Вот у меня уже и амбар весь срублен и двигатель при­торгован. И взял биржевую газету и начал чи­тать. Потом и говорит мне: «Вот, отец, как хо­рошо эти биржевые газеты, все знаеш — где, что и как продается». И потом взял счеты и начал считать — сколько пользы принесет ему мельница. [...] Александр Григорьевич сказал ему: «А ежели узнают раскольники про мельницу, будут завинять всех нас за мельницу». Он ответил: «Ето оправдаем Писанием. Мы етаго не боимся»».32

Тем самым, противников А.В. Рябинина, главным образом, беспокоило участие в делах самого «преимущего старейшего», его явная за­интересованность в хозяйственных вопросах. Кроме того, в качестве дополнительных дово­дов против заведения мельницы и торговли ссылались на осуждение благотворителей, ко­торые отказывались помогать экономически самостоятельной общине и на осуждение со стороны «раскольников», т.е. других согласий и толков внутри староверия. Получается, что внешне выгодное предприятие грозило оску­дением получаемой милостыни, что отража­лось в большей степени на более удаленных общинах. Обмирщение ослабляло позиции «странников-статейников» в борьбе с другими согласиями («вместо мироотречника оказался мукомельник»).

Какие же аргументы в свою защиту при­водил А.В. Рябинин? Сам факт, что эти аргу­менты приводились, соборы и разбирательст­ва не утихали, говорит о том, что лидер странников стоял на своем и не думал отказы­ваться от мельницы и от торговли, считал се­бя полностью правым. По признанию многих современников — это был человек со страст­ной волей и умом. Он постоянно находился под угрозой преследования после того, как сбежал из-под ареста в Екатеринбургском уезде. С 1885 г. находился в Ярославском уез­де, в 1914 г. попадает снова под арест, только революция позволяет ему освободиться из Александровского тюремного острога г. Ир­кутска.33

В свое оправдание А.В. Рябинин ссылал­ся на Апостола Павла. У М.И. Залесского при­водится следующие слова главы странников: «Апостол сам лично торговал, а я сам не торгую, у меня на это особые люди определены, я только дела поставил и денег дал». В вопросе постройки мельницы ссылался на 9-е Правило 6-го Со­бора: «Клирик если имеет корчемное заведение на правах хозяина и отдает его в найм, нет в этом нового».34 А.В. Рябинин, обращаясь к своим критикам, говорил: «... не могу братия упразд­нить, не могу! Вы впали в ересь мессалианскую и меня тащите за собой... Мельница дело святое и богоугодное! ...»35. Мельница и торговля, по за­мыслу наставника, служила благим целям: для «прикрытия христиан», «научения пропо­ведников», для собственного пропитания.

Из показаний старца Антония Андреева следует, что А.В. Рябинин сам вкладывал средства в торговлю и другим предлагал это делать. На упреки о торговле в праздничные дни отвечал: «да ведь знаем, что не ладно, да что ж де сделаешь, если мы в свое время не отопрем, то ведь власть будет преследовать, да при том же с вокзалу... должны идти в другую сторону и мы лишимся доходу».36

Е.Е. Дутчак в истории таежных общин староверов-странников сравнивает пример заведения мельницы А.В. Рябининым с уст­ройством ветряной мельницы в белобородовской общине, не вызвавшей противления и споров.37 В аргументации, которая была при­звана защитить инока Арсения от обвинений в «обмирщении», Е.Е. Дутчак выделяет два ти­па. Первый основан на отстаивании верного истолкования соотношения дела и соблазна: «делающий по заповеди Божией, а на них если и соблазняются, то не нужно оставлять делание ради соблазняющихся». Второй тип обоснова­ния правильности предпринимательства за­щитники наставника основывали на предше­ствующем опыте монастырей, которые зани­мались и торговлей, и промыслом.38 Заслужи­вает внимания тот факт, что ветряная мель­ница не вызвала тех споров, что паровая. Ко­нечно, это могло зависеть от различных кон­кретных обстоятельств: авторитета и личного участия наставника, наличия оппозиции. Важно и другое — ветряная мельница по срав­нению с паровой принадлежала к традици­онному типу ведению дел. Паровая же мель­ница повсеместно стала символом новых ка­питалистических отношений, символом тех­нического прогресса. Как правило, паровая мельница требовала использования наемного труда. Эта техническая, организационная и символическая разница между паровой и вет­ряной мельницей также отчасти объясняет разницу в их восприятии у староверов-странников.

Но вернемся к конкретным обстоятель­ствам противостояния сторонников и про­тивников мельницы. 15-20 мая 1913 г. в Казани собор, на котором главным был А.В. Рябинин, признал отступление и клевету Федора Ми­хайлова. Кроме того, в решения собора вошли две главы по мельнице, в которых показыва­лось, что на мельнице работают только мир­ские, не имеющие прямого контакта с «преимущим старейшим», а также отмечалось, что мельница служит не А.В., а христолюбцам, т.е. служит благому делу.39

В более поздних опровержениях учения Федора Михайлова 30-х гг. XX в. мельница даже не упоминается. Обсуждались только иерархические вопросы управления и подчи­нения, внутреннего церковного устройства.40 Это и понятно, поскольку к тому времени са­ма мельница уже перестала принадлежать общине странников.

Заслуживает внимания то обстоятельст­во, что после возвращения в г. Данилов по инициативе А.В. Рябинина на базе мельницы и прилегающих земель был организован кол­хоз «Аксиома». В распоряжение колхоза дали земли, лес, инвентарь, они обзавелись коро­вами, лошадями, пасекой. Численность рабо­тающих не превышала 25 человек. Как указывает М. И. Залесский, в результате были под­няты гектары целины и заброшенных земель, было построено жилье, сараи, конюшня и скотный двор. В 1923-1926 гг. в колхозе «Ак­сиома» стали жить и проповедники, что, по всей видимости, и послужило причиной его ликвидации.41

Рассмотрение аргументов А.В. Рябинина показало, что он твердо стоял на своем, за­щищал экономическую деятельность общины странников. Привлекая богословские и исто­рические подтверждения, защитник паровой мельницы и его сторонники доказывали, что это дело богоугодное, т.к. помогает вести про­поведь, привлекать странников, «прикрывать общину», что заведение мельницы и торговли продолжает монастырские традиции. Безус­ловно, подобные действия и споры были ско­рее исключением, чем правилом в истории страннического согласия. Тем не менее, спор о паровой мельнице явным образом продол­жал старое противостояние «денежных» и «без­денежных», «статейников» и «противостатейников», а также продемонстрировал внутрен­ний модернизационный потенциал ради­кального крыла староверия.

 

Заключение и интерпретация

 

Сам факт заведения паровой мельницы и торговли у радикального крыла староверов- странников симптоматичен и заслуживает интерпретации. В определенной степени — это парадокс. Отказ от мира на одном этапе приводил к его освоению на другом. Обмир­щение неизбежно приводило к его отрица­нию и попыткам возврата к изначальным идеалам. Предельные позиции внутри ради­кального течения расходились. С одной сто­роны, тотальное неприятие капитализма, с другой — его открытая апологетика.

Вопрос восприятия собственности нахо­дился в прямой связи с общим вопросом от­ношения странников к миру. В проповеди радикального разрыва с внешним миром бы­ло скрыто противоречие. Как справедливо указывал А.И. Мальцев: «... проповедь побега, выхода за пределы «антихристова» мира по сути дела свелась к вопросу о форме и степени допус­тимой связи с ним. Вопрос же такого рода подра­зумевает многовариантность ответов»42

Побег от мира, выход за его пределы имеет двойственную природу, поскольку со­гласно диалектической логике на новом этапе уход от мира может давать господство над ним. Отказ от богатства мог оборачиваться еще большим богатством. Достаточно вспом­нить т.н. монастырский эффект, о котором писал М.Вебер и С.Булгаков, согласно кото­рому аскетизм в потреблении и трудолюбие приносят монастырю богатство. Очевидно и то, что на следующем этапе богатство подта­чивает духовные основы монастырского ук­лада, что провоцировало подвижников ухо­дить на новые места. В странническом согла­сии происходили похожие процессы. Отказ от благ этого мира привлекал мир, к иному ощущалось больше доверия. Неслучайно в странническое согласие приходит капитал, что неминуемо приводит к внутренней поле­мике и спорам. Наличие собственности может позволить решить ряд вопросов, но может и ослабить духовное влияние общины. Именно эта внутренняя борьба и была характерна для странников начала XX в.

Дискуссия по вопросам собственности показывает обостренное чувство правды, многоликость староверия. Образованность и на­читанность многих наставников и простых мирян заставляла их высказывать свою точку зрения, участвовать в дискуссиях. В этом про­являлись соборные черты православия. Нали­чие различных точек зрения и уверенность в собственной правоте вели к длительным дис­куссиям по вопросам собственности. Поиск форм жизнеобеспечения заново ставил во­прос о соответствии нововведений идеалам Писания и Предания.

В результате подробного рассмотрения эволюции нормативного отношения к собст­венности в странническом согласии и кон­кретных обстоятельств дискуссии о паровой мельнице удалось прийти к следующим ос­новным выводам. Во-первых, степень ком­промисса с внешним экономическим миром уже, по крайней мере, с 40-х гг. XIX в. стано­вится в центр внимания противоборствую­щих общин староверов-странников: «сопелковцев» и «безденежных». В дальнейшем вопро­сы о деньгах, торговле, собственности также сохраняют свое центральное значение в иден­тификации общин и выборе путей приспособления к внешнему миру. Христианский идеал «общения имуществ» переосмыслялся и требовал конкретной адаптации к нуждам и задачам общин. В этом контексте спор о па­ровой мельнице являлся крайним проявлени­ем этой тенденции. Во-вторых, в развернув­шейся дискуссии представляют интерес ар­гументы защитников и противников торговли и паровой мельницы. Противники указывали на «обмирщение», проявления сребролюбия, личное участие самого наставника, уменьше­ние пожертвований и милостыни, ослабление общины в борьбе с другими согласиями. Все эти аргументы органично согласовывались с учением странников об отречении от мира, в котором господствует Антихрист. Гораздо сложнее с богословской, книжной точки зре­ния было защитникам этих предприятий. Центральным становился аргумент об иерар­хическом послушании. Они использовали также такие аргументы как оправдание бла­гими целями, обращение к опыту монасты­рей и авторитету святых (таких как Апостол Павел). В-третьих, спор о паровой мель­нице следует рассматривать в контексте па­радокса, который состоит в том, что отказ от мира на одном этапе, открывает неожидан­ные возможности по освоению и господству над миром на втором этапе, что, в свою оче­редь, подрывает изначальную последователь­ность и радикальность учения.

Строительство паровой мельницы, заве­дение торговли — редкое явление для стран­ников. Вызывает большой интерес сам факт и возможность появления капиталистического предприятия под патронажем главы самого радикального и бескомпромиссного направ­ления в староверии, что является яркой и еще недостаточно изученной страницей истории старообрядческого предпринимательства.

 

 

Примечания

 

1 Вебер М. Теория ступеней и направлений ре­лигиозного неприятия мира / Избранное. Образ общества. — М., 1994. — С. 14.

2 О толке безденежников у странников см.: Мальцев А.И. Странники-безденежники в первой половине XIX в. // Христианство и церковь в Рос­сии феодального периода (материалы). — Новоси­бирск, 1989. — С. 331-351; Дутчак Е.Е. Вероучения странников-безденежных конца XIX-XX вв. (по ма­териалам археографических экспедиций Томского университета) // Старообрядчество: история, культура, современность. — М., 1998. — С. 190-192.

3 О представлениях староверов о собственности см.: Керов В.В. «Се человек и дело его...»: Конфес­сионально-этические факторы старообрядческого предпринимательства в России. — М., 2004. — С. 434-461.

4 Имеется в виду М.И. Залесский.

5 Мальцев А.И. Староверы-странники в XVIII-первой половине XIX в. — Новосибирск, 1996; Дут­чак Е.Е. Из «Вавилона» в «Беловодье»: адаптаци­онные возможности таежных общин староверов-странников (вторая половина XIX-начало XXI в.). Томск, 2007.

6 БАН. — Собр. Каргопольское. — № 255. (Объяс­нение кто такие скрытники). — Л. 1-2.

7 БАН. — Собр. Каргопольское. — № 55. (Нравст­венный цветник). — Л. 227,231об.

8 См.: Сочинения инока Евфимия (тексты и комментарии) / Сост. А.И. Мальцевым. — Новоси­бирск, 2003.

9 Мальцев А.И. Староверы-странники в XVIII-первой половине XIX в. — Новосибирск, 1996. — С.120-121.

10 Сочинения инока Евфимия // Там же. — С. 200-201.

11 Там же. — С. 201.

12 См. описание учения Евфимия: Ливанов В.Ф. Раскольники и острожники. — Т. IV. — СПб, 1873. — С. 75.

13 Ливанов В.Ф. Указ соч. — С. 76.; Никольский Н.М. История русской церкви. — М., 1989. — С. 278, Залесский М.И. Общий очерк скрытничества // БАН. — Собр. Каргопольское. — N° 77. — С. 8.

14 См. прим. 2.

15 Мальцев А. И. Староверы-странники... — С. 207.

16 Там же. — С. 207-208.

17 См. подробнее: Мальцев А.И. Проблемы цер­ковной организации и управления в сочинениях староверов-странников (вторая половина XIX-начало XX века) // Исторические и литературные памятники «высокой» и «низовой» культуры в России XVI-XX вв. Сборник научных трудов / Отв. ред. Е.К. Ромодановская. — Новосибирск, 2003. — С. 157-176.

18 БАН. — Собр. Каргопольское. — № 66. (Цветник страннический). — Л. 65.

19 Там же. — Л. 78-78об.

20 См.: Прокуратова Е.В. История странниче­ского согласия в сочинениях старообрядческого книжника М.И. Залесского // Материалы и сооб­щения по фондам Отдела рукописей БАН. — СПб, 2006. — С. 306-312

21 БАН. — Собр. Каргопольское. — № 77. — С. 17.

22 Там же. — С. 34-35.

23 Там же. — С. 36-37.

24 Мальцев А.И. Старообрядческий наставник инок Арсений (А.В. Рябинин). Материалы к био­графии // Гуманитарные науки в Сибири. — 2000. № 2. — С. 70.

25 БАН. — Собр. Каргопольское. — № 77. — С. 97-101.

26 Там же. — С. 104,111,131.

27 Мальцев А. И. Исторический рассказ инокини Раисы о древнем старце Никите Семеновиче. // Исследования по истории литературы и общест­венного сознания феодальной России. — Новоси­бирск, 1992. — С. 204.

28 БАН. — Собр. Каргопольское. — № 173 («Дея­ния Соборов в Вычуговской стране, сентябрь 1912 ноябрь 1913 гг.).

29 Там же. — Л. 16.

30 Там же. — Л. 49 об.-50.

31 БАН. — Собр. Каргопольское. — № 350. — Л. 11-12.

32 Цит по: Мальцев А.И. Старообрядческий на­ставник инок Арсений... — С. 69.

33 БАН. — Собр. Каргопольское. — № 78.

34 БАН. — Собр. Каргопольское. — № 77. — С. 135.

35 Там же. — С.135-136.

36 БАН. — Собр. Каргопольское. — № 350. — Л. 133.

37 Дутчак Е.Е. Из «Вавилона» в «Беловодье»: адаптационные возможности таежных общин ста­роверов-странников (вторая половина XIX-нача­ло XXI в.). — Томск, 2007. — С.184-186.

38 Там же. — С. 185.

39 БАН. — Собр. Каргопольское. — № 299. (Опре­деление страннического собора 15-20 мая 1913 г. в г. Казани)

40 БАН. — Собр. Каргопольское. — № 282. Разбор и опровержение учения Ф.М. (сост. сторонниками А.В. Рябинина, 30-е гг.)

41 БАН. — Собр. Каргопольское. — № 78.

42 Мальцев А.И. Староверы-странники... — С. 185.