Е. В. Прокуратова

(Сыктывкар)

Странническое согласие на Удоре в конце XIX — начале XX вв.: наставник П. Ф. Ильин.

Странническое согласие как одно из направлений старообрядческого движения было сформировано в XVIII в. и со временем превратилось в сильную и влиятельную конфессию, которой отдали свое предпочтение многие сторонники староверия. В XIX в. странническое согласие подобно многим старообрядческим направлениям распалось на отдельные толки, среди которых самыми известными считаются статейники, противостатейники, безденежники, брачники.

Одним из самых влиятельных толков страннического согласия, вне сомнения, можно признать толк странников-статейников, или иерархитов. Образование этого направления страннической конфессии было связано с деятельностью известного руководителя этого согласия Никиты Семенова, который в 1860-х гг. составил статьи для управления братством и на протяжении нескольких лет предпринимал разнообразные меры для укрепления своей общины. Именно при активном участии этого видного и творчески плодовитого деятеля¹ странническое согласие этого толка превратилось в сильную организацию с жесткой иерархией, сформированную по образцу православной церкви².

Последователи страннической конфессии толка статейников проживали в самых различных регионах обширной Российской империи, представляя собой единую организацию. В ее состав входили странники Ярославского, Каргопольского, Вологодского, Казанского и других пределов, каждый из которых состоял под управлением “предельного старшего”. Руководители отдельных пределов в свою очередь подчинялись окружным правителям. Главой страннической братии считался “преимущий старейший”, который координировал действия руководителей отдельных округов и пределов, решал затруднительные спорные вопросы, был последней инстанцией в вынесении различных постановлений и приговоров.

В состав Каргопольского предела как одного из округов братства статейников, в свою очередь, входили удорские скрытники Коми края, которые непосредственно подчинялись “старшему” округа, традиционно проживавшему в Каргопольском уезде. Скрытническое вероучение, привнесенное на Удору из Каргополья, со временем получило широкое распространение среди местного населения. По большей части последователи скрытнической конфессии проживали в селениях Чупровского прихода Удорского края: Чупрове, Муфтюге, Верхозерье, а также в отдельных деревнях Важгортского прихода — Вильгорте, Острове, Кирике. Местные жители этих селений, начиная с конца XIX в., традиционно считались приверженцами скрытничества. Многие из них исповедовали вероучение скрытнической конфессии, другие сочувственно относились к учению этого согласия и его сторонникам.

Не последнюю роль в распространении скрытнической идеологии среди удорских крестьян сыграл известный среди местных жителей скрытнический наставник Прохор Филиппович Ильин, в прошлом житель села Муфтюги Удорского края, однако проживший почти всю свою сознательную жизнь в Каргопольском уезде Олонецкой губернии. Несмотря на то, что имя “старшего” Прохора до сих пор хранится в памяти отдельных старожилов Удорского края, в целом, до нас дошли немногочисленные и весьма противоречивые сведения об этом известном в свое время скрытническом деятеле. Мы предприняли попытку реконструировать жизненный путь и деятельность П. Ф. Ильина, который являлся на протяжении нескольких лет одним из руководителей страннической братии Каргопольского предела и оказал существенное влияние на распространение странничества на Удоре.

Упоминания о П. Ф. Ильине встречаются в самых разнообразных официальных документах, составленных представителями церковного и гражданского начальства: в ежегодных отчетах окружных и епархиальных миссионеров края, рапортах полицейских урядников и местных священников, обеспокоенных столь сильным влиянием скрытнического наставника на местное население. Однако подобные сведения по большей мере носят субъективный характер, поскольку они предоставлялись людьми, принадлежащими к оппозиционно настроенной стороне и имеющими порой весьма приблизительные Данные о жизни скрытнической общины, последователи которой отвергали любые действия официальной власти.

Более достоверные сведения о внутриобщинной жизни сторонников скрытнического согласия можно почерпнуть из письменных источников, непосредственно бытовавших в этой среде. Прежде всего, к этим документам относятся рукописные сборники, созданные местными книжниками, куда зачастую включались постановления скрытнических соборов, сочинения местных наставников, руководителей пределов и рядовых странников. Не последнюю роль в изучении жизни каргопольских и удорских скрытников играют сочинения М. И. Залесского³; некоторые из них посвящены специальному обзору формирования страннического согласия и истории жизненного уклада местных скрытников*. Изучение документов, созданных в скрытнической среде, поможет значительно расширить наши представления о жизни скрытнической общины, восстановить историю развития данного согласия в XIX — начале XX вв.

Странническое согласие получает распространение на Удоре со второй половины XIX в. В одном из своих сочинений М. И. Залесский начало распространения скрытничества в Удорском крае относит к 1875 г., замечая, что “многие из них (удорские скрытники — Е. П.), проживали ранее в бывшем Каргопольском уезде”⁴. Согласно версии официальных властей, в частности, священника Чупровского прихода П. Ванеева, “Чупровский приход с давних времен заражен старообрядчеством филипповского согласия, около 1860 г. в этом приходе появилась новая секта странников, известных по местному названию “скрытников”; последние сектанты в 1880-х гг. обратили на себя внимание гражданского начальства, которое, признав эту секту вредною и противоправительственною, стало преследовать последователей этой секты; некоторые из последователей секты были захвачены полицией, а большая часть разбежалась и скрылась в гг. Ярославле, Каргополе и в других местах Олонецкой губернии”⁵.

Наставник Прохор Филиппович (по-зырянски Прокур; мирское имя — Павел Филиппович Ильин, 1865-1922 (?)) родился в селе Муфтюге Удорского края в семье, придерживающейся старообрядческого вероучения⁶. Согласно скрытнической традиции, после принятия скрытнического крещения, человек получал новое имя, оставляя свои “мирские” имя и фамилию⁷. Именно таким именем — Прохор Филиппович или просто Прохор — именитый наставник подписывался в резолюциях скрытнических соборов, в ряде своих посланий каргопольской братии. На сегодня известно, что отец будущего наставника, его родные братья и сестры исповедовали скрытническое вероучение. Некоторые из них покинули родину, приняв скрытническое крещение, другие — продолжали жить в селениях Удорского края, являясь странноприимцами для последователей скрытничества. Интересно, что некоторые, самые известные на Удоре, последователи этого учения находились в родственных отношениях с наставником Прохором.

По сведениям вологодского епархиального миссионера, представлявшего свои ежегодные отчеты о состоянии староверия на Удоре, П. Ф. Ильин еще в детстве, будучи двенадцатилетним мальчиком, покинул родину и “вместе со стариком отцом ушел в раскольнический скит, где научился раскольнической мудрости — умению обвинять церковь и иконописному ремеслу”⁸. Подобные сведения можно встретить и в сочинении М. И. Залесского: “Прохор Филиппович (Виноградов) — зырянин по национальности (род. 1861 г., умер 1922 г.), он учился иконному мастерству в Ярославском пределе у Зосимы Ивановича⁹, писал под Вичугой у Карпова¹⁰ и порядочно времени писал в Данилове (у Рябинина)¹¹”, “в Пошехонском уезде у Ионы Антоновича”¹². После периода ученичества и странничества по разным местам в 1878 г. П. Ф. Ильин возвратился в Каргопольский предел, где он “порядочно проживал и писал иконы”¹³. Выдвижение Прохора Филипповича на место одного из руководителей округа произошло, по всей видимости, после 1905 г. Собравшиеся на очередной собор постановили выдвинуть старца Порфирия Давыдова Глухарева, проживавшего в “Шуйском пределе”, “старшим” Каргопольского округа. По замечанию М. И. Залесского, “Порфирий был родом пинежанин, странник с молодости, даром руководства вообще не обладал, был мелочен, скуп и недальновиден. В помощники ему был призван Прохор Филиппович (Виноградов)”¹⁴; около него “объединялись все странники из зырян, которых было в Каргопольском уезде десятка полтора”¹⁵. Интересно, что М. И. Залесский, говоря о наставнике Прохоре, упоминает не его родовую фамилию — Ильин, а другую — Виноградов. В свою очередь, представители гражданской и церковной властей, производившие дознание по делу о “противогосударственной” деятельности наставника Прохора, упоминают несколько фамилий, имеющих отношение к П. Ф. Ильину, а именно, Ильин, Орлов¹⁶. Возможно, что изменение фамилии было обусловлено своего рода конспирацией, поскольку последователи скрытничества, по большей части руководители старообрядческих общин, подвергались преследованиям со стороны официальных властей как сторонники “опасного” противоправительственного старообрядческого согласия.

Занимая столь высокую ступень в скрытнической иерархии и играя не последнюю роль в жизни каргопольской братии, между тем наставник Прохор не прерывал своей связи с родиной и периодически туда возвращался, вовлекая в скрытническое согласие своих родственников и земляков. По сообщениям официальных властей, известно, что наставник Прохор некоторое время проживал в селениях Чупровского прихода в период примерно с 1899 по май 1901 гг. Довольно длительное пребывание на Удоре было связано с карательными мерами официальных властей, проводившимися в этот период по отношению к каргопольским скрытникам. По сообщению каргопольского епархиального миссионера Д. Островского, в августе 1899 г. в Каргопольском уезде властями было открыто “целое “бегунское” кладбище”. Последовавшее судебное расследование показало, что скрытническое вероучение широко распространено среди каргопольских жителей, на месте была открыта “настоящая “бегунская” пустынька”; в ряде крестьянских домов обнаружены “тайники” и задержаны отдельные бегуны. К тому же, в домах отдельных странноприимцев “было найдено много богослужебных и религиозных, с их изложением “бегунского” учения, духовных стихов и книг”. Большинство бегунов, узнав о производившихся поисках и поимке последователей скрытничества, “успели укрыться в лес, частию в иныя деревни; многие же побежали из Каргопольского уезда в смежные с ним уезды. ... а также на Вологодско-архангельскую железную дорогу с тем, чтобы пробраться по ней к своим единомышленникам в Ярославль, Москву и Казань”¹⁷.

По-видимому, переселение наставника Прохора на родину в этот период было обусловлено именно этими событиями. О деятельности П. Ф. Ильина среди удорских жителей мы узнаем из сообщений окружного миссионера В. Вишерского: из местных начетчиков “особо выделяется некто под именем Прохор. Я его не видел, потому что он избегает меня. Я слыхал, что из начитанных начетчиков. Сей Прохор приезжал из города Каргополя на время и теперь его нет здесь, а живет он в Олонецкой губернии”¹⁸. Рассуждая об образе жизни и учении приезжих “пропагандистов”-скрытников, он замечает, что “явились на Удору новые пропагандисты из Каргополя и развращают народ. На беседы они не являются. Мне даже не приходилось их видеть, так как они избегают меня и боятся показаться. Живут они в особо построенных странноприимцами тайниках. Такие тайники есть в деревнях Чупровского прихода. Пользуясь отсутствием моим, они совершают, как здесь называют, службы, переходя из одной деревни в другую. Так, они производили служения, как мне известно, в дер. Верхозерской: в Благовещеньев день, в Вербное воскресенье и на 1-й неделе Пасхи и во многие другие дни. Когда они думают молиться, тогда они даже делают сообщения в соседние деревни”. Заключая свое рассуждение о влиянии скрытнических наставников на местное население, миссионер выносит предложение “начальству”: обратить “внимание на этих расколоучителей, потому что они могут много навредить православию. Самые вредные члены они, потому что ведут сильную пропаганду тайком, а на беседы не являются под тем предлогом, что их имают из-за веры в антихристово время помощники его. Тем более их следует имать, что они люди с противогосударственными взглядами”¹⁹. Сведения окружного миссионера относительно личности П. Ф. Ильина и его деятельности среди местных жителей весьма приблизительные, поскольку сторонники скрытничества стремились свести до минимума контакты с официальными властями, вероятно, опасаясь арестов и преследований.

В 1901 г. Прохор Ильин покидает Удорский край, возвратившись на Каргополье.

Между тем известно, что посещение наставником Прохором своих земляков не было единичным случаем. В декабре 1908 г. П. Ф. Ильин вновь навещает родные места и живет здесь вплоть до июня 1909 г. На сегодня до конца осталось невыясненным, чем был вызван очередной приезд каргопольского наставника. Письменные свидетельства — в частности, следственное дело, возбужденное местными властями по поводу деятельности П. Ф. Ильина среди населения Удорского края, — позволяют восстановить картину его жизни в этот период. В нашем распоряжении имеются несколько официальных документов, входящих в данное следственное дело: рапорты приходского священника Петра Ванеева, урядника полицейской стражи 15 участка Яренского уезда Отева, пристава Суворова²⁰. Каждый из этих документов написан представителями церковной и гражданской властей и потому отражает точку зрения только одной — официальной — стороны. Учитывая тенденциозный характер этих документов, попытаемся восстановить произошедшие на Удоре события.

По рапорту священника Чупровского прихода П. Ванеева от 5 апреля 1909 г., “до начала настоящего 1909 года, хотя скрытники и были в Чупровском приходе, но ничем себя не проявляли, секретно скрываясь в своих тайных притонах. В декабре месяце 1908 г. в село Чупрово прибыл из города Ярославля проживавший там 8 лет крестьянин деревни Муфтюги Павел Ильин... С прибытием в Чупровский приход этих расколоучителей проявилась необыкновенная деятельность в секте скрытников, моления их начались производиться чуть ли не открыто, на моления эти они стали приглашать православных жителей и даже детей школьного возраста”²¹. Священник П. Ванеев, ведя проповедническую деятельность в “раскольническом” приходе, не чувствует поддержки местного населения и понимает тщетность своих усилий. “Несмотря на мое проповедничество с церковной кафедры и на публичные собеседования с прихожанами, — замечает П. Ванеев, — учение Ильина возымело свое действие. Так, в истекшем Великом Посту было ограниченное число исповедавшихся и причастившихся Св. Тайн сравнительно прежних лет; на Святой неделе, во время хождения по домам с иконою Богоматери для славления, половина домохозяев селений Чупровскаго, Муфтюгскаго и Верхозерскаго не пожелали принять икону и нас”. В заключение священник предлагает принять конкретные меры для “остановления подпольной пропаганды скрытников против церкви и правительства”: назначить полицейского урядника для Чупровского прихода с несколькими агентами полиции. Причем замечает, что среди подобных лиц “должен быть местный, который знает в лицо всех скрытников и был бы преданным человеком для царя и православия”²².

Однако рапорт приходского священника не вызвал надлежащих действий со стороны гражданских властей. Спустя два месяца после предыдущего донесения, он посылает новый рапорт (от 6. 06. 1909) на имя Яренского уездного исправника, в котором излагает произошедшие события. Сетуя на отсутствие полицейского урядника и местного агента, он замечает: “местный урядник Отев, проживающий в селе Важгорт, не бывал в здешних местах месяца 3 или 4. Моя борьба против пропаганды, состоящая только из одних слов без поддержки законной силы, на которую я мог бы опираться в случае нужды, не возъимела надлежащего действия, так как старообрядцы и склонные к расколу не придают никакого значения словам священника, считая его за слугу антихриста”²³.

Результатом проповеднической деятельности П. Ф. Ильина стало вовлечение в скрытническое согласие около 15 жителей Чупровского прихода Удорского края — “разных крестьян, сочувствующих скрытнической вере”, которых “Прохор Орлов” увез “из села Чупрова в лодке вниз по течению реки Вашки в г. Мезень, а оттуда он увезет их в город Каргополь или город Ярославль...; по показанию здешних людей, он увезет этих лиц в Каргопольский уезд, где в каком-то лесу имеются скрытническия скиты”²⁴.

Примечательно, что П. Ф. Ильин, видя поддержку местного населения и понимая слабость и бездейственность местного духовенства, ведет себя довольно смело, не опасаясь официальных властей. Помимо регулярно совершаемых богослужений, перекрещивания в скрытническую веру удорского населения, он посещает местных священников и миссионеров, причем намерение встретиться и обсудить вероисповедальные вопросы исходит не от проповедников официального православия, призванных “бороться с раскольническими настроениями”, а от самого П. Ф. Ильина. Так, за время пребывания на Удоре он встречается со священником Чупровской церкви П. Ванеевым, дьяконом Важгортской церкви Г. П. Ерогодским, учителем Муфтюгской церковноприходской школы М. П. Афанасьевым, окружным миссионером В. Вишерским. Причем духовные лица, давая показания о деятельности наставника Прохора в селениях Удорского края, преподносят его как активного противоправительственного пропагандиста, в то время как опрошенные местные жители либо отказываются отвечать на вопросы пристава, либо сказываются не помнящими упомянутых событий; некоторые из них “оказались в отлучке на охотничьем промысле”²⁵.

Отметим, что в период своего пребывания на Удоре П. Ф. Ильин предпринимал попытку привлечь в скрытническое согласие отдельных представителей филипповской конфессии. Для этого во время Крещенской ярмарки он посещает селения Важгорт и Вильгорт, где традиционно были распространены идеи филипповского согласия. Согласно рапорту местного пристава, “устраивая собрание, Ильин имел намерение привлечь к себе и обратить в скрытническую веру филипповцев, но на этом собрании он потерпел фиаско”²⁶. Между тем известно, что идеи скрытнического вероучения, получившие распространение на Удоре в конце XIX в., оказали значительное влияние на многих представителей филипповского согласия, которое считалось на протяжении XIX в. самым распространенным среди местного населения. Некоторые из филипповцев, утвердившись в истинности вероучения скрытников, становились приверженцами страннического согласия.

Понятно и отношение официальных церковных и гражданских властей к попыткам привлечения старообрядцев-филипповцев в скрытническое согласие, считавшееся одним из самых радикальных и опасных для правительства, в то время как основы религиозных верований филипповцев “не идут в разрез с основами существующаго государственнаго и общественнаго строя”²⁷.

Осмелимся предположить, что П. Ф. Ильин был человеком, обладающим даром слова, умеющим убеждать людей. Во время своего пребывания на Удоре он неоднократно проводит богослужения в домах странноприимцев, говорит проповеди, в которых доказывает преимущество скрытнического вероучения. Как правило, на подобные проповеди и службы стекалось множество окрестных жителей. По словам священника П. Ванеева, “на молениях в праздник Пасхи, кроме скрытников, было очень много посетителей православных из разных селений...; посетителей было столь много, что комнаты ... не вмещали всех посетителей, и многие из них стояли в сенях и на повити”²⁸.

Согласно ряду рукописных сочинений, бытовавших в скрытнической среде, можно заключить, что далеко не каждый член скрытнической общины мог быть выдвинут на должность руководителя братии: “старшему” предела “нужно быть ведущему и искусному Святых Писаний и имеющему беспорочность житию и опытность по надобностям, требуемых обстоятельством времени”; кроме того, “каждый, поступающий в должность старейшенства, должен быть избран и определен к таковому поручению не иначе как от всего собора страны искусных и ведущих лиц братии и от заслуживших достойное уважение по ведению божественных Писаний и по беспорочности жития, и по опытности искуства”²⁹.

По всей видимости, наставник Прохор Филиппович обладал вышеперечисленными достоинствами, что и обусловило выдвижение его на столь высокую должность. П. Ф. Ильин как молодой и деятельный наставник, являвшийся помощником уже пожилого и “недальновидного”, по словам М. И. Залесского, руководителя Каргопольского округа П. Д. Глухарева, фактически осуществлял управление всей скрытнической братией. В определенный период времени П. Ф. Ильин временно исполнял должность “старшего брата” каргопольских скрытников. Именно в это время наставником Прохором было написано послание, адресованное местным скрытникам, датированное 4 мартом 1913 г. В послании излагается соборная резолюция об избрании духовником братии “почтенного брата” Иоанна Петровича и проводится мысль о необходимости исповедания духовному отцу трижды в год, в исключительных случаях раз в год. В случае пренебрежения данным требованием, утвержденным собором скрытнической братии, любому члену общины предписано “церковное" отлучение: “есть ли же кто уже не имеет долговременно не исповедуется, да и впредь будет так жить неисправно без ду[хо]внаго отца и не споведуяся, то таковых всех, яко неисправно живущих и церковнаго требования не исполняющих, повелевает закон Божии таковых, яко ослушников церкви, наказать отлучением от общения церковнаго и христианства, и не щадя никого”³⁰.

К тому же, по сообщениям окружного миссионера В. Вишерского, в среде местных жителей “старший” Прохор был известен как весьма начитанный человек и искусный иконописец. По всей видимости, у П. Ф. Ильина была своя личная библиотека, в которую входили самые разнообразные рукописные и старопечатные сборники. Об этом свидетельствует сборник³¹, входящий в Вашкинское собрание Научной библиотеки Сыктывкарского госуниверситета, в котором присутствует штамп-печать — “Прохор Филиппович Виноградов”. Возможно, что в состав этой библиотеки входили и другие книги, которые, к сожалению, еще не обнаружены исследователями.

Итак, П. Ф. Ильин сыграл весомую роль в формировании и распространении страннического согласия на Удоре. Будучи родом из этих мест, он непосредственно наблюдал за скрытниками Удорского края, оказывая своим землякам, прежде всего, духовную поддержку. Благодаря активной проповеднической деятельности наставника Прохора между последователями скрытнического согласия этих регионов — Каргополья и Удоры — образовались тесные взаимосвязи и постоянно поддерживающиеся контакты.

Примечания

¹ Перу Никиты Семенова принадлежит несколько сочинений, ставших основополагающими для страннической братии. Эти произведения впоследствии зачастую входили в состав рукописных сборников, составляемых последователями страннического согласия вплоть до начала XX в.

² См.: Дутчак Е. Е. Старообрядческое согласие странников (вторая половина XIX — XX вв.) Автореф. дис. ... канд. ист. наук. — Томск, 1994; Мальцев А. И. Староверы-странники в XVIII — первой половине XIX в. — Новосибирск, 1996.

³ Максим Иванович Залесский — каргопольский скрытник XX в., перу которого принадлежит несколько сочинений исторического характера. По всей видимости, П. Ф. Ильин был лично знаком с М. И. Залесским, который, в свою очередь, играл не последнюю роль в жизни каргопольских братии. В произведениях М. И. Залесского можно встретить материалы, непосредственно касающиеся распространения странничества на Удоре, ценные сведения о П. Ф. Ильине. Однако из этих сочинений можно почерпнуть только отдельные факты из жизни каргопольской братии и, в частности, наставника Прохора. По всей видимости, эти скрытнические деятели принадлежали к различным религиозным общинам, враждебно настроенным по отношению друг к другу. Поэтому в произведениях М. И. Залесского отражена столь негативная оценка деятельности сторонников оппозиционной общины скрытников, в том числе и П. Ф. Ильина.

⁴ БАН. Каргоп. собр., № 78. Залесский М. И. Исторический очерк каргопольских странников в биографиях их руководителей за время с 1845 — 1940 гг., л. 75.

⁵ НА РК, ф. 7, оп. 1, д. 304, л. 35.

⁶ Согласно справке, приложенной к рапорту пристава Суворова, “крестьянин Яренского уезда Важгортской волости деревни Муфтюги Прохор Филиппович Ильин, по собранным мною сведениям в селе Важгортском, проживает в городе Каргополе у своей родной сестры Клавдии Филипповой Ильиной, имеющей от роду 50 лет, старообрядки. Там он вращается в мире старообрядцев”; “все письма и посылки от староверов, живущих в Важгортской волости, на имя Прохора Ильина посылаются, адресуемыя на имя крестьянина деревни Берсеники Архангельской волости, кажется, переименованной в Александровскую Каргопольскаго уезда Олонецкой губернии, Трофима Иванова Ушакова для передачи Прохору (он же Павел) Ильину”. (НА РК, ф. 7, oп. 1, д. 304, л. 44).

⁷ М. И. Залесский, рассуждая о страннических именах и фамилиях, говорит по этому поводу следующее: “при поступлении в странство перемена имени обязательна для каждого. Это производится посредством крещения. С тех пор личность, получив новое имя, пользуется при всяком случае этим именем, добавляя к этому отчество. Фамилия остается в миру, пренебрегается по той причине, якобы она прикрепляет странника к месту и бывшей родине. С одной стороны, этим личность яснее выполняет идеал странства, с другой, на случай опасности ареста, допросов, страннику легче, удобнее выпутаться из рук урядника или церковного старосты, которыя, встречая другое имя и не имея возможности установить фамилию, отпускают личность, полагая, что это не тот человек, которого они ищут”. (БАН. Каргоп. собр., № 78, с. 103).

⁸ ВЕВ. 1903. — № 6. — С. 149.

⁹ Зосима Иванович — ярославский странник, иконописец конца XIX — нач. XX вв.

¹⁰ Феодосий Демьянович Карпов (1845 — 1933) — странник Вичугского предела, иконописец.

¹¹ Александр Васильевич Рябинин — преимущий старейший страннической братии с 1910 г.

¹² Иона Антонович скрытнический иконописец конца XIX начала XX вв.

¹³ К сожалению, на сегодняшний день практически нет работ, посвященных иконописцам-странникам. Изучение этой проблематики должно стать темой специального исследования, посвященного иконописной традиции старообрядцев Русского Севера XIX нач. XX вв.

¹⁴ БАН. Каргоп. собр., № 78. Залесский М. И. Исторический очерк каргопольских странников. — С. 77.

¹⁵ Там же. — С. 75.

¹⁶ НА РК. Ф. 7, on. 1, д. 304, л. 35, 38, 39.

¹⁷ Островский Д. В. Каргопольские “бегуны”: Крат. ист. очерк. Петрозаводск, 1900. — С. 21-22.

¹⁸ НА РК. Ф. 7, оп. 1, д. 304.

¹⁹ Там же, л. 47 — 47 об.

²⁰ НА РК. Ф.7, оп. 1, д. 304.

²¹ Там же, л. 35.

²² Там же, л. 36.

²³ Там же, л. 36 об.

²⁴ Там же, л. 37.

²⁵ Там же, л. 46.

²⁶ Там же, л. 39 об.

²⁷ Там же, л. 45 об.

²⁸ Там же, л. 35 об.

²⁹ Научная библиотека Сыктывкарского Государственного университета (далее: НБ Сыкт. ГУ). — Вашк. собр., № 38, л. 18 об.-19.

³⁰ БАН. Каргоп. собр., № 325, л. 3-3об.

³¹ Сборник. XIX (последняя четверть) — XX (первая четверть) вв., в 4-ку, 281 л. Данный сборник состоит из двух частей: в первой части представлен гектографированный текст с рукописного оригинала, исполненного подражанием полууставу, вторая часть книги выполнена полууставом и подражанием печатному тексту. Большинство статей, входящих в состав этого сборника, касаются вероисповедальных доктрин страннического согласия конца XIX — начала XX вв. (НБ Сыкт. ГУ, Гагар. собр., № 10).