Новиков И. К.

К истории страннической безденежной (Турецкой) секты в Томско-Чулымской тайге*.

[Из Томских епархиальных ведомостей. 1899. № 23. 1 дек. С. 1-8.]

[*) Большая часть фактических данных для этой статьи заимствованы из рукописи "раба Божия Василия", — бывшаго последователя секты. — И. Н.]

Главным организатором и наставником страннической безденежной, именуемой Турецкой, секты, свившей себе гнездо в одном из самых глухих углов Томско-Чулымской тайги, является некто Фирс (в перекрещенстве Георгий) Николаев. Родом из Москвы, он еще с самой ранней молодости проявил свои бродячие инстинкты, "исколесив почти всю Россию для отыскания истинной веры; с той-же целью был он в Америке и Турции; а из последней прибыл в леса Томской губернии. Не найдя в своих странствиях нигде "спасительнаго пристанища", т. е. истинной церкви, он и здесь не встретил "ни единой православной души" и потому порешил возсоздать истинное христианство и изчезнувшую с лица земли истинную Христову Церковь чрез самокрещение. Не осмеливаясь взяться единолично за дело столь великой важности, Фирс пригласил себе в соучастники двух таежных старцев Григория Никаноровича и Дорофея Лазаревича, которые оказались единомысленны с ним по вопросу об антихристе. Устроив чан и наполнив его водою, союзники напряженно ожидали чудеснаго возмущения воды от ангела, как вещественнаго доказательства того, что Бог благодатию своею освящает воду и благословляет их намерение; но возмущения не последовало. Тогда союзники порешили прибегнуть к жребию о том, кому первому погрузиться в устроенную ими купель, — кому первому сделаться самокрестом и тем приобрести исключительныя права крестить других. Жребий выпал Григорию Никаноровичу, который тотчас же и погрузился "в купель" с словами: крещается раб Божий Григорий во имя Отца и Сына и св. Духа. По выходе из чана, Григорий, как полновластный креститель, "ввергнул в купель" Фирса, назвав его Георгием, а затем Дорофея, назвав Федором. Так совершилось основание "церкви лукавнующих", как отзываются несогласные с Фирсом таежные странники, доморощенные художники которых увековечили это событие своедельными рисунками. Посреди рисунка изображен чан; сзади него со сложенными на груди руками стоит совершенно раздетый мужщина, готовящийся погрузиться в чан; — подпись гласит, что это — Григорий Никанорович; с правой и левой стороны чана, — каждый с лестовкой и прижатой к груди одной рукой изображены Фирс Николаевич, и Феодор Лазаревич; — около последняго на обрубке дерева — курящаяся кадильница. Под всем этим изображением внизу подпись: "устройство или основание церкви лукавнующих". Хотя и не ангел возмутил воду при первокрещении трех наставников, как ожидалось, а старец Григорий Никанорович, — хотя этот Григории впоследствии сам признал совершенное над собой крещение неистинным, потому что не получил ожидаемаго от него исцеления от болезни, но "церковь лукавнующих" благодаря тому, что во главе ея, после приключившейся вскоре смерти Григория, стал Георгий — Фирс, человек в высшей степени изворотливый и практичный, продолжала рости. Основанный им скит пополнялся все новыми и новыми насельниками; нашлись последователи его и в других местах тайги, так что число членов всей его общины в первое-же время ея существования простиралось до 50 человек. Признавая основное учение странической секты о том, что антихрист проявляется в представителях государственной власти, а печать его в паспортах и подушных записях, Фирс сверх того, с особенной настойчивостью указывал эту печать в деньгах. Всем тем, которые с деньгами водятся, купуют и продают на них, он грозил великой мукой. "Рай уготован только тем, говорил он, — кои деньги не берут, а деньги брать, — всегда виновну быть; тому и покаяния нет". Для большаго убеждения и устрашения своих учеников Фирс вычитывал им из 13-й главы Апокалипсиса: "и сотворит вся малыя и великия, богатыя и убогия, свободныя и работныя, даст им начертание на десней руце их и на челах их, да никтоже возможет ни купить, ни продать, токмо кто имать начертание, или имя зверя, или число имене его, — и той имать пити от вина ярости Божия, нерастворена в чаши гнева его, и будет мучен огнем и жупелом пред ангелы святыми и пред агнцем и дым мучения его во веки веков восходит". Этими словами Фирс постоянно угрожал всем тем, кои, находясь под властью "Иператора" (в каковом имени заключается число антихристово 666) "водятся с деньгами" покупают и продают на торжищах", — и успел вселить в своих последователях такую боязнь к деньгам, что без содрогания они не могли даже видеть их, не только что брать в свои руки. На подмогу Фирсу в утверждении его последователей в новых "безденежных" убеждениях выступил с своим цветником и известный "ученый затворник" Василий Гаврилов Можаев. Однако, если по учению Фирса, истинным христианам нельзя было брать деньги и, вообще, вести денежныя дела и торговые обороты, то им не возбранялось пользоваться для своих надобностей тем, что покупается для них на деньги другими. Таким образом, деньги для общины Фирса, все-таки оказывались нужными; и они в ней, действительно, никогда не переводятся и не изсякают. Фирс съумел обставить дело так, что люди, — по теории ненавистники денег, — всегда имеют их в своем распоряжении более, чем достаточно, и свободны от всякаго за то зазора и осуждения. Такое положение дел было достигнуто чрез организацию "христолюбцев", на обязанности которых и лежало вести сношения с внешним миром и ведать денежныя дела. Хотя христолюбцы и принадлежат к составу секты и занимают видное и ничем незаменимое место в общем ея строе, тем не менее "христианами" в собственном смысле они не считаются и по необходимости обреченные ради удовлетворения насущных нужд своих собратий ведаться с царством антихриста и его печатью, до поры до времени не принимают крещения, так как после принятия крещения они должны были бы оставить занятия, свойственныя христолюбцам; потому-то истинные христиане, ценя для себя заслуги христолюбцев, тем не менее не дозволяют себе иметь с ними общения ни в молении, ни в пище ни в питии. Об упрочении существования христолюбцев Фирс позаботился при самом же основании своей общины; и "отходя в купель" отдал пришедшей к нему на пустынное жительство некоей Фотинье "свои сребренники" и поручил ей "деять на них куплю", в тех видах, что самому ему после крещения уже нельзя будет прикасаться к этой антихристовой печати, "отсекет бо все действа христианския". Следствием этого было то, что антихристова печать водворилась в особом сундуке под кровлей кельи самого Фирса; сундук не оскудевал, благодаря приношениям вновь вступавших в ряды истинных христиан, которых Фирс, прежде чем перекрещивать, всегда заставлял отказываться от денег в пользу общины; для заведывания деньгами и хранения их к сундуку приставлена была впоследствии еще другая христолюбка Степанида Емельяновна; через их руки деньги переходили в сундук и из сундука, когда того требовала нужда, но главным "дозорщиком" счетчиком и учетчиком был сам Фирс и, без сомнения, более всех был заинтересован тем, насколько полон его сундук.

Новоустроенная община Фирса благоденствовала, слава о "премудром учителе" распространилась далеко за пределы Сибири и многие издалека, "якоже царица южская, приходили послушати премудрости этого новаго Соломона". Между ними явился и некто Архип из донских служилых казаков, ревностный но ослепленный искатель истины. Этот Архип оставил по себе видные следы в истории местной страннической секты. Придя к прославленному учителю, Архип с доверием спросил его: что сделать мне, чтобы наследовать Царство небесное? "Отдай деньги, — отвечал Фирс, — и иди в след меня: я тебя окрещу". Казак безпрекословно согласился. В лесу поставлен был чан с водой в рост казака. Архипа торжественно повели из келлии наставника к месту крещения; кто нес лесенку, по которой Архипу можно было-бы взойти на чан, кто доску, с которой крещаемый должен был спускаться в воду, кто крест, кто пояс, кто белую одежду, а наставник шел впереди с кадильницей. Дело происходило в сильный январский месяц. Вода в чане замерзла и покрылась сверху изрядным слоем льда. Погрузившись разом в чан, Архип, во первых, выплеснул воду прямо на наставника, а во вторых, изрезал себе бока и лице в кровь. Фанатичный Архип, переменованный в крещении в Павла, нисколько не был опечален подобным случаем и даже выражал живейшую радость, что ему пришлось при крещении пострадать и смыть "настоящим образом" печати антихристовы. Но не так смотрел на дело сам Фирс. Происшедший с Павлом случай навеял на "сего прозорливца" печальныя думы. "Видели вы — говорил он потом своим последователям, как на меня при крещении Павла вода вылилась? Видели, отче, отвечали те. Плохое это знамение: сей Павел великий будет гонитель на нашу церковь". И, действительно, Павел оказался гонителем. Он вел жизнь уединенную, строго аскетическую, возбранял женам вход к пустынникам и начал обличать даже самого Фирса "за его христолюбку, которая безвыходно при нем находилась". Давно соблазнявшиеся поступком Фирса его пасомые теперь, вслед за Павлом, также приступили к нему с допросами, указывали на то, что святые отцы жили в пустыне без жен и нигде того, чтобы в пустынях жить с женами, в Божественном Писании не показано. Фирс на это отвечал им: прежде, во времена благочестия были особые монастыри мужские и женские и в мире также были церкви, священники и учители, а ныне всего того нет; где же женщины будут учиться и слушать слово Божие, если оне не будут ходить ко мне? в добавление к этому Фирс погрозил своим пасомым от Номоканона "иудиным местом", обещанным "просту человеку" осмеливающемуся укоряти или поношати или обличати своего духовнаго отца, аще негде и истинна суть. Пасомые смирились и уже мягко и смиренно спрашивали наставника: так как же: можно ли нам жить с женами и девицами? Фирс дал очень тонкий ответ: "не говорю, что с девицами и женами жить можно, а говорю, что учить их к вере можно". "Теперь мы поняли", сказали духовные дети Фирса, — и довольные разошлись по своим домам. Недовольным по прежнему оставался один только Павел и не переставал обличать Фирса, указывая на то, что отцы "в безмолвии" в пустынях жили. Но Фирсу, успокоившему своих пасомых, уже не страшен был один Павел и потому он резко и не стесняясь отвечал ему на обличения: святые отцы жили без жен, а мне можно с женами". Но Павел нашел все таки случай и возможность изобличить Фирса еще в большем преступлении. После первой размолвки с Фирсом, он решился, во избежание всяких дрязг, жить совершенно уединенно и только взял к себе в келью для обучения двенадцатилетняго мальчика Макария, чтобы потом хотя кого-либо оставить на помин своей души. Макарий был мальчик смышленый и любознательный. Однажды он обратился к своему учителю с вопросом: можно-ли брать деньги, в случае крайния нужды? А разве не читал ты, как писано об этом в законе? "Писано так", — отвечал Макарий: да неприемшия бо сие от оскудения нуждных насильная смерть прийдет". Право сказал, — подтвердил, учитель, так и поступай; хотя тебя будут принуждать взять деньги, ты согласись лучше смерть принять, а деньги не бери".

— А как же крестный Егор (Фирс) брал?

— Когда же он брал?

— Да еще когда ты некрещен был: христолюбка его снаряжалась в город и обронила рубль, а он поднял его и прибрал на полку.

Павел, созвав братию, отправился к Фирсу на допрос. Брал ты когда-нибудь деньги в руки? допрашивал его Павел. Фирс отказывался, но казался заметно смущенным. Смущение его возросло еще более, когда в качестве свидетеля и обличителя Фирса Павел выдвинул Макария. По счастию для Фирса, напуганный необычной для него обстановкой допроса и суда — мальчик побоялся всенародно подтвердить свое обвинение. Но и без этого вина Фирса была для всех ясна, в особенности для Павла, "Слышите, братие, громогласно заговорил он, — выступив на средину; несть на мне крещения и отныне я вам не Павел! "Кто же ты? спрашивали сотоварищи. "Я — Архип, как и раньше был; и иду назад, на родной Дон; а вы, братие, внемлите от лживых пророк, иже приходят к вам в кожах овчих, внутрь же суть волцы хищницы". Павел ушел, вслед за ним и еще несколько человек покинули Фирса; много труда стоило Фирсу успокоить оставшуюся смущенную братию; однако он достиг этого и снова ничем ненарушаемый мир водворился в его общине. Глядя на своего наставника, и духовныя его дети обзавелись "христолюбками"; а вместе с этим, каждый получил возможность иметь антихристову печать всегда у себя под руками, не боясь греха и ответственности.