Из очерка И. Беневоленского «Миссионерство и раскол в Мариинском уезде в 1899-1900-м г.». Викулов М. С. Краткое описание жизни скитников Чулымской тайги.

[Томские епархиальные ведомости. 1900. № 24. 15 дек. С. 8-11.]

В настоящем же отчетном году были впервые посещены и раскольники по реке Чети в Верхне-Чулымской тайге. Эта тайга, как гласит предание, с давних времен сделалась притоном страннической секты. Признав в мире царство антихриста, раскольники нашли себе в этой тайге такое место, куда нога человеческая не заходила, да и заходить не имела нужды. Особенное удобство для раскольников эта тайга представляла в том отношении, что по окраинам своим она почти непроходима по болотистости мест и неудобству для жительства. И чтобы добраться до жилых раскольничьих мест на реке Чети, надо путешествовать верхом на коне не менее 3-х дней глухой, местами почти непроходимой, тайгою.

Три пути ведут в этот угол, который раскольники с давних времен именуют "обетованной землей", так как никонианская нога, а тем паче священническая, там не бывала. Один путь лежит чрез заимку Прокопьеву, принадлежащую Мариинскому приходу и отстоящую от Мариинска на 50 вер. От этого пункта идет на Четь тропа и до Чети ею будет верст 150. Этим путем летом ездят верхами и выезжают на Четь на 3-й день. Особенно опасны на этом пути болота и речки, где приходится переправляться иногда вплавь (весной и в дождливое лето), а по болотам могут проезжать только опытные и знающие тайгу люди. Зимою этим путем можно проезжать, хотя и с трудом, причем езда совершается шагом. На пути стоят 2-3 зимовья, в которых и находят себеотдых путники. Другой путь лежит через дер. Тюхтет Лазаревскаго прихода. От этой деревни путь лежит вниз по реке Чети на лодке. Для плавания требуется не менее 2-х дней. Отсюда есть на Четь и зимний путь, как и из Прокопьевой. Третий путь так же водный, это от раскольничьих поселений вниз по реке Чети, но им удобно плыть только с Четских поселений (обратно), а не на них, так как плыть против воды пришлось-бы дней 5-6. Этот путь ведет почти к устью р. Чети, впадающей в Кию, и выходит на дер. Окуньеву Туендатскаго прихода (от Мариинска вер. 150). Не каждому захочется испытать эти пути, потому-то раскольники здесь и жили никем небезпокоенные и почти миру неведомые. Эту-то "обетованную землю" раскольников и пришлось посетить нынешним летом.

Здесь не лишне сказать нечто о прошлом этой тайги и времени ея заселения раскольниками. Упоминаемый выше Марк Викулов, проживающий ныне в Прокопьевой, был жителем этой тайги, и как очевидец и на себе переживший многия невзгоды таежной жизни, составил, по нашей просьбе, "краткое описание жизни скитников Чулымской тайги". Это описание нами проверено и находит себе подтверждение в свидетельстве других таежных старожилов.

"В первой половине сего текущаго века, так начинает Викулов свое описание, в тридцать шестом году первоначально появились жители в здешних лесах странники, так называемые безденежники, признающие деньги за печать антихриста. Таковое учение произошло от учителей, находящихся тогда в подзаводском ведомстве, Силуана и Андреяна (оныя лица были российския, Пермской губ.)". "Эти лица, по точным словам Викулова, "многое множество имели влияние на последователей их печальной проповеди", т. е. проповедио том, что все в мире запечатлено печатию антихриста, так что и на базаре "все съестные товары осквернены и на всех фабричных вещах положены клеймы". Последователи этого учения, чтобы хотя несколько оградить себя от печати антихриста, делали подпилки и стирали "все чеканы наложенныя на необходимых орудиях, на пилах, серпах, косах, топорах и т. п." Однакож, "печальная проповедь" на этом не останавливалась, а свидетельствовала, что "самое ближайшее ко спасению — не принимать ничего, состоящаго в мире, ни пищи, ни одежды, а предать самому себя смерти". И вот "многие, ревностию движеми получить мученические венцы, топились самовольно в воде, сжигались в келиях, а более обычай был запащиваться, не принимая пищи и пития; иных же, с согласия их, наставники "запирали в срубы и накрепко заколачивали и таким образом большими полками голодованием отсылали в будущий век".

Но "нить того учения", говорит Викулов, тянулась в Чулымской тайге лишь только до 60 г. Распространению сей "печальной проповеди" воспрепятствовали поселившиеся здесь, в пустыне, с пятьдесят пятаго года новые пришельцы тоже странники, но "от общества Никиты Семенова (статейники или иерархиты) — Иларион Иванов и Афанасий Григорич, пришедшие из Ярославской губ." Они-то и искоренили это "противное Божественному писанию" учение. К странникам вскоре явились последователи и других согласий — нетовцы, самокрещенцы, рябиновцы, дырники; все эти толки спорили и враждовали между собою. О внешнем положении скитников Викулов разсказывает. "Прожитие в скиту, говорит он, было скорбно. Гражданская власть неусыпно старалась об искоренении укрывающихся от лица мира и дани не дающих. Снаряжались многочисленныя партии для розыскания укрывающихся, подпредводительством окружных исправников и земских заседателей; повсюду ловили, — на пути, и в домах. Жители же претерпевали радостно все прилоги от врагов царствия ради небеснаго ... И умножилось (число странников) в количестве до полуторых сот обоего пола. Ютились они во всяких злостраданиях, недостатке пищи и одежды, частых прехождениях от места на место, так что более 3-х лет нельзя было на одном месте пожить, но приходилось переселяться каждым годом, строить новыя келлии для удобнаго и возможнаго укрытия, не только от видения предержащей власти, но более укрывались от нахождения обидников". Особенно Викулов жалуется на одного Сусловскаго крестьянина (Полякова), который "неустанно старался разорять, грабил, наезды делал, с шайкой разбойников обирал книги и ничтожной цены одежду, и приготовленный хлеб".

Примечание: О подобных же "обидниках" и об укрывательствах от них в келиях с 3 ходами повествует, как выше сказано, и Антипа Мороков.

Этот же П—в, по словам Викулова, был главным виновником и того, что на всех "пустынных граждан Чулымских лесов" была сделана облава окружным исправником Звенигородским и земским заседателем Колбиным. "1870 г. в 1-х числах марта, повествует Викулов, собрались многочисленныя партии понятых и волостных членов, и с 3-х сторон обступили скиты и сдвинулись зимним ходом на лыжах на обители скитников в разных местах; сам же исправник — при главной партии с проводником, вышесказанным П—м, и с вооруженными понятыми. И собрали скитников всего 140 человек, коих самострожайше арестовали; из числа всех только убежали 2 человека из рук понятых; келлии пожгли до основания, хлеб заготовленный пожгли, одежду, книги, иконы разграбили, а кои попали в руки правительству, и доныне хранятся книги в г. Мар—ке в архиве Никольскаго собора*) [Сего не оказалось]. Итак "Божиим попущением, говорит Викулов, в прах разорили скитнические приюты, и бе видети ужасно таковое плачевное пристыжение, и в ту плачевную годину жалостно было смотреть на развалины сожженных вместилищ (подобно Иерусалимскаго пленения)". После произведеннаго дознания, всех взятых разослали по своим обществам, только два были сосланы в Восточную Сибирь на место перваго своего осуждения. Остальные же, после сего случая "зело малое количество возвратилось в пустыни, и теперь едва нить тянется имеющих странническую и нестяжательную жизнь". Большинство же побоялись "ввергнуться в напасти и тако сень смертная запечатле оных век. Юные же прилепились женам" ... Из сего видно, говорит Викулов, что "Бог восхотел извеять пшеницу от плевел и образовалось мало пшеницы". А так как и сам Викулов оказался в плевелах, ибо прилепился жене, то, с сокрушением сердечным говорит: "искоренил Господь непотребные человеки от благоплодной нивы спасительныя пустыни, да не стесняем царюющих тамо зверей своим звероподобным житием ... Много бо начинающих добраго жития, мало-же скончевающих" ... Так заканчивает свою летопись бывший "пустынный гражданин Чулымских лесов", а ныне обремененный "житейскими печальми века сего" отец многочисленнаго семейства.