Ф. К. Сахаров

 

Федор Иванов Кривой, наставник сек­ты бегунов, — его сочинения и учение.

[Сахаров Ф. К.  Федор Иванов Кривой,  наставник секты бегунов,  его сочинения и учение // Владимирские епархиальные ведомости за 1887г. № 15, 18, 19]

 

Безпоповщинская секта бегунов или странников основана в конце XVIII ст. Евфимием, мещанином г. Переславля Вла­димирской губернии. Его деятельность, как основателя секты и перваго пропагандиста бегунскаго учения, сосредоточивалась преимущественно в Ярославской губернии. Оттуда секта бегу­нов распространилась по Костромской, Владимирской и дру­гим центральным губерниям, проникла даже в Поволжье и отдаленную Сибирь. Среди бегунских наставников, главных пропагандистов секты, в конце 1840-х и в 1850-х годах особенную известность приобрели Никита Семенов и Федор Иванов. Нашего внимания заслуживает последний, как про­поведник бегунскаго учения в пределах Владимирской губернии.

Федор Иванов, по прозванию Кривой, уроженец Костром­ской губернии и уезда, деревни Шелкова, до своего поступле­ния в бегунство назывался Иваном по фамилии Колесовым; к какой первоначально принадлежал секте — неизвестно. В юных летах он слушал фанатическия речи странников, в большом количестве бродивших по его родине, и скоро увлекся их проповедию, так что, будучи только 18-ти лет от роду, он вступил в число действительных последова­телей Евфимия, — вышел в "странство". Во время своего ски­тальчества он был перекрещен в пошехонских лесах (Яро­славской губ.) странником Михаилом Андреевым с именем Федора. Как человек с хорошими способностями, Федор Иванов скоро начал выделяться из среды своих собратий и приобрел большое влияние в секте даже среди наставников бегунских. Около 1850 года Федор направился в Кинешемский уезд Костромской губернии, и здесь имя его, по выраже­нию раскольников, "шибко загремело", свою пропаганду он простирал и на соседние уезды Нижегородской губернии — Балахнинский и Семеновский1. В документах следственной комиссии (1850-1853 г.) о Федоре Иванове упоминается, как об одном из главных пропагандистов бегунства в Костром­ской губернии на ряду с Никитою Семеновым2. Быстрые успехи пропаганды Федора в Костромской губернии на неко­торое время были прекращены его поимкою, — в 1858 г. он был схвачен полицией в деревне Лекине Кинешемскаго уезда. При допросе он показал, что веры он православной. Велико­российскую церковь не признает православною и таинств ея не принимает. По решению Кинешемскаго уезднаго суда, Фе­дора Иванова, вместе с другими пойманными бегунами, под конвоем препроводили в Костромскую духовную консисторию для увещания; но во время этого путешествия он убежал и опять свободно начал заниматься пропагандою бегунства. Он сосредоточил свою деятельность в Шуйском уезде Влади­мирской губернии и здесь кончил свое "странствование", — он умер в 1866 г. в селе Иванове (теперь городе) Влади­мирской губернии3.

Имея сильное влияние на распространение и утверждение секты странников, Федор Иванов занимает одно из видных мест среди других бегунских наставников; после знаменитаго Ни­киты Семенова это первый руководитель секты бегунов. Не даром Никита Семенов "приятнейший и честнейший друг" его при следственных допросах говорил, что "Федор Ива­нов даровит и начитан, умен и разсудителен". И дей­ствительно Федор очень рано стал выдвигаться из ряда дру­гих членов своей секты. На соборе в Сопелках 1842 г., на котором были многие бегунские наставники из отдаленной Сибири, он занимал первое место, как главный проповед­ник бегунства и человек начитанный, между тем как в то время ему было не более 26-ти лет. Впоследствии Федор сам занял должность наставника и направил свои силы к утверждению начал бегунства. Деятельность его на служение секте обнаруживается в его сочинениях, которыя он писал для распространения и утверждения бегунства.

Известны два сочинения Федора Иванова: 1) "О догмате веры новыя благодати"4 и 2) "Ответы артемьеву согласию".

Сочинение "О догмате веры" представляет полное изложе­ние вероучения странников. Поводом к написанию этого со­чинения послужило с одной стороны желание автора показать согласие (секту) обществом истинных последователей древняго благочестия, с другой — уничтожить нарекания в революцион­ном, противогосударственном направлении бегунства, которое и православными, и раскольниками других сект было прирав­ниваемо к революционной шайке еврейскаго агитатора Февды5. Направление всего сочинения чисто полемическое. В начале автор говорит, что хочет представить "непорочность своей веры против всех вопрошающих, а наипаче от поморскаго согласия". Кроме поморцев обличаются раскольники других толков как безпоповщинских, так и поповщинских, обли­чаются также и старообрядцы, принявшие единоверие.

Сочинение "О догмате веры" состоит из двадцати одной статьи или главы. В нем автор сначала развивает мысль о необходимости сохранения веры и превосходстве ея пред доб­рыми делами (I—III ст.). Потом он обличает раскольников в различных отступлениях и ересях. Так раскольники не занимаются открыто пропагандой раскола, записываются у граж­данских властей с обозначением, кто какой секты, дают под­писки не распространять своих мнений. Кроме того расколь­ники сами поступают нечестиво, называя себя по именам осно­вателей сект: поморяны, филипповы и пр. (IV-IX, XV, XX ст.). Особенно порицаются сильно раскольники за то, что благосклонно относятся к властям, записываются в ревизию и поступают в военную службу; притворно объявляют себя православными и поэтому берут от священников "духовныя сказки об исповеди и причастии", дают пожертвования в церкви еретическия (т. е. православныя); испрашивают разре­шение "от властей мирских" на постройку молитвенных до­мов; в "дни табельные" делают "запаление огней в ок­нах" и "лименации" (XI-XIV, XVIII ст.). Наконец ав­тор полемически излагает учение бегунов: об антихристе о двух путях жизни при нем ("борьбе" и "бегстве"), об отношении к гражданской власти и о невозможности вести осед­лую семейную жизнь (X, XVI, XVII, XIX ст.). В заключе­ние (XXI ст.) излагается учение о крещении или точнее о пере­крещивании. Автор делает многочисленныя указания на пра­вила церковныя, повелевающия крестить еретиков. Всех присоединяющихся к православию (т. е. к бегунской секте) раскольников, по мнению автора, также нужно снова крестить, "занеже отступает от сих Дух Святый раскола ради".

Другое сочинение Федора — это "Ответы артемьеву согласию"6. Чтобы лучше уяснить содержание "Ответов", нужно сказать несколько слов о согласии артемьевом.

Артемьево согласие7 — отрасль бегунства, отделилось от него в начале 1860-х годов. Артемьевцы подобны "ски­тающимся семо и овамо, внемлющим и сие и оно"; от этого учение их неопределенно, представляет "от всех разных сект смешение", по замечанию автора "Ответов". Они приз­нают господство антихриста в лице представителей граждан­ской власти. При таком взгляде на гражданскую власть они считают возможным повиноваться ей и записываться в ре­визию; "странство" отвергают, как изобретение человеческое, и признают справедливым "в тайне веру Христову содер­жати, искуп за хранение правоверия требующим без повредности даяти"; допускают брак и переходящих в их со­гласие не перекрещивают. Они дозволяют жить среди нече­стивых, т. е. православных, до тех пор, пока последние не вздумают спросить благочестивых христиан, т. е. бегу­нов, о вере и принуждать к отречению от нея, после чего заповедуют предаваться бегству. Судя по характерному пун­кту учения артемьевцев — жить в домах "до вопросу" от властей — можно полагать, что это согласие возникло после по­грома бегунства в Ярославской и Костромской губерн. в 1853 году.

В "Ответах артемьеву согласию" (их девятнадцать) изла­гается разбор главных пунктов учения артемьевцев. Автор опровергает учение артемьевцев о крещении и защищает бегунское перекрещивание; особенно он старается защитить глав­ный пункт учения странников "бегство" из домов, сильно нападает на противников и называет их отступниками и еретиками за то, что они отрицанием "бегства" подрывают в самом основании секту бегунов — странников. Вместе с защитою "бегства" доказывается невозможность брака, призна­ваемаго артемьевцами. Доводы в "Ответах" по большой части приводятся те же, какие изложены и в сочинении "О догмате веры"; встречаются иногда буквальныя выражения, взятыя из этого сочинения. Вообще "Ответы" в большей части своего со­держания представляют только экстракт из сочинения "О дог­мате веры"; в последнем изложено в подробности то, что находится и в "Ответах". Новаго в "Ответах" не мно­го, — это: "о пашпортах", о "деньгах" и церковной иерар­хии. Об этом будет сказано при изложении учения Федора Иванова.

Указанныя сочинения Федора Иванова со стороны изложения заключают в себе много недостатков. В этих сочинениях не всегда видно соблюдение логической последовательности при изследовании даннаго предмета, как это бывает нередко у людей, не получивших систематическаго развития. Между отдель­ными частями иногда не заметно никакой связи, наприм. в XV и XVI ст. "О догмате веры": в первой раскольники обличаются в нарицании себя по именам основателей сект, а во второй излагается учение об антихристе. Помимо всего этого обнаруживается неясность и сбивчивость изложения, час­тыя повторения и запутанность в мыслях, наприм. в XVII ст. "О догмате веры" — сочинитель видимо задавлен грудой материала и путается в нем.

Что касается содержания, то сочинения Федора необильны но­выми, более или менее оригинальными мыслями, сравнительно с сочинениями первых представителей бегунстваЕвфимия и "главнаго столпа веры" Никиты Семенова8. У Федора Иванова также, как и у этих последних, встречаются обличения раскольников в записании в ревизию, названии себя расколь­никами и проч., те же обличения тайных раскольников в укрывательстве и лицемерном отношении к церкви и граждан­скому обществу. Не заключая в себе чего-нибудь новаго и само­бытнаго, сочинения Федора отражают в себе личность автора, его умственныя способности, полемические приемы и своеобразный способ доказывания данных положений.

Высказывая те или другия суждения, Федор нередко заме­чает, что для этого имеет надлежащия основания, "за еже многия свидетельства приведошася к понятию сущаго разума". Он все старается основать не на своих личных умствованиях, очевидно неимеющих никакой силы в глазах разсудитель­ных раскольников, а на примерах истории, свидетельствах церковных писателей и канонических определениях, где дело касается практики церковной.

Федор Иванов иногда искусно поставляет возражения про­тивников и обращает эти возражения против самих же воз­ражателей. Говоря об исповедании своей веры пред человеками в обличение тайных раскольников9, автор приводит примеры из истории гонений, когда отрекшиеся от христиан­ской веры, хотя только видимо, подвергались на несколько лет отлучению. Но встретившись здесь с возражением противни­ков, что ныне не принуждают покланяться идолам, он поль­зуется мыслию своих возражателей о наступлении господства антихристова и говорит, что при антихристе не будут при­нуждать к идолопоклонству, его даже не будет во времена антихриста, — он возгнушается идолами и станет превозноситься выше всякаго глаголемаго бога или чтилища. В век анти­христов тайно, посредством разных обольщений, будут от­вращать от веры, — велят или назвать свою веру расколом, или признать еретиков, т. е. православных, истинными хри­стианами. И все это сказано для того, чтобы показать расколь­никам их великое отступление от веры, одинаковое с идоло­поклонством, когда они признают себя раскольниками и под­чиняются указам правительства, воспрещающим пропаганду раскола.

Чтобы защитить свои мнения и опровергнуть положения про­тивников, Федор Иванов, как безпристрастный искатель истины, становится с противниками на одну точку зрения, по видимому, соглашается с ними; но взявши исходным пунктом положения, одинаковыя с мнениями противников, он, в по­степенном развитии своих доводов, приходит к отрицанию мнений противнаго себе направления. Так для оправдания об­щества бегунов от нарекания в сходстве с революционной шайкой Февды, непризнававшей никакой власти, он на время соглашается с противниками10, что необходимо исполнять запо­ведь Апостола: "всяка душа властем предержащим да пови­нуется". Далее, выходя из одного положения со всеми раскольниками об отступлении Великороссийской церкви и воца­рении, после этого отступления, антихриста, он утверждает, что нынешния власти, как слуги антихристовы, уничтожают веру во Христа, когда велят отрекаться имени христианина и назвать свою веру расколом, запрещают других учить истин­ной вере, т. е. расколу. Отсюда выводится заключение, что ны­нешней власти, как еретической и богоборной, повиноваться не следует.

Где оказываются непригодными диалектические приемы, там Федор указывает на примеры истории. Он утверждает, что "лименации" и "запаление огней в окнах" в "дни табель­ные"11 есть обычай Еллинский, богопротивный, и для доказа­тельства приводит разсказ из Барония (под 200 г.) о том, что христиане во время одного императорскаго праздника не иллюминовали, подобно язычникам, своих домов, считая этот обычай языческим, богопротивным, за что и подвергались мучениям.

При уменьи опровергать возражения противников, Федор Иванов показывает себя ловким и хитрым полемистом. Он не гордится своим учительским достоинством и говорит о себе, что "риторских наук не проидохом и в богословии не научихомся", вообще высказывает смирение и сознание ни­чтожества своих умственных достоинств, при действитель­ном обладании ими. Он не настаивает на принятии своих мнений, а предлагает всякому изследовать данный предмет; в случае отыскания истины самими противниками он спокойно готов уступить им. "Аще же в нашем писании, говорит он, несогласно покажется закону священных писаний, то ваше благочестие в правде утвердится; аще ли наше слово праведно покажется, то ваше исповедание вне числа православных явится". Федор не навязывает прямо своих суждений совопрос­никам, предоставляя им самим изследовать истину; только при условии убеждения доводами его, противники обязываются непременно последовать его учению. Такими и подобными поле­мическими приемами он, одинаково со всеми расколоучителями, имеет в виду подействовать на своих невежественных про­тивников, чтобы лучше (привлечь их на свою сторону. С этою же целию он старается показать им свое мнимое безпри­страстие и в заключении сочинения "О догмате веры" обра­щается к ним с такими словами: "известно вам буди, яко не от вражды, ниже от ненависти написахом, воистинну глаголю ... с потщанием потрудился изыскать самую сущую правду и показать вам на лице свое вероисповедание".

Изложенный способ построения доказательств и полемические приемы указывают на развитую у Федора Иванова в доста­точной степени диалектику, необходимую для всякаго полемиста. Вместе с диалектикой Федор владел еще большою начитан­ностию, которую можно видеть в многочисленных выдержках и цитатах, извлеченных им из различных сочинений. Кроме св. Писания и житий святых, более или менее известных всякому начитанному раскольнику, в сочинениях Федора не­редко встречаются выдержки из святоотеческих творений —  Иустина Философа, Василия Великаго, Иоанна Златоуста и др., —  ссылки на историков — Иосифа Флавия и особенно Барония: где нужно, делаются указания на постановления апостольския, все­ленских и поместных соборов, правила отцев церкви — Пе­тра Александрийскаго, Василия Великаго и др. — с толковани­ями на эти правила канонистов: Матвея Правильника и Арменополя. При этом у Федора видны немалыя познания сочи­нений русских церковных писателей и правил русских иерар­хов. Вместе с тем ему хорошо известна история образования и распространения раскола, деление его на мелкие толки. Как человек с большими познаниями, более или менее относив­шийся безпристрастно ко всяким суждениям, Федор Иванов достаточно знаком с сочинениями православных писателей по истории и обличению раскола: у него есть ссылка на "Розыск" св. Димитрия Ростовскаго, "Историческое известие" Андрея Ио­аннова, "Жезл правления", "Беседы к глаголемому старооб­рядцу" и др. Нечего уже говорит о старопечатных книгах —  "Книге о вере", "Кирилловой книге" и проч.: из них очень часто приводятся выдержки для подтверждения того или другаго положения. Наконец у Федора есть ссылки (цитаты) на такия сочинения, которыя известны только специалистам-расколоведам, каковы: "Диоптра", "Лимонарь", "Тактикон", "Альфа мелкой печати, Альфа крупной печати", "Зерцало беседы души с телом". Обилие выдержек и цитат в сочинениях Фе­дора возбуждает в читателе удивление своею многочисленно­стию; надлежащее, большею частию правильное, приложение этих цитат и выдержек свидетельствует о богатых умственных дарованиях автора и его важном значении в секте бегунов.

По своим умственным способностям и замечательной начи­танности Федор Иванов занимает очень видное место среди бегунов наставников; он стоит несравненно выше родоначаль­ника секты Евфимия и самаго Никиты Семенова. Поэтому и со­чинения его пользуются большим уважением у бегунов, осо­бенно сочинение "О догмате веры". Это, так сказать, научно­богословское изложение вероучения бегунскаго, одно из лучших сочинений у странников. Другие бегунские наставники, при со­ставлении своих сочинений, пользуются сочинением "О догмате веры", как самою верною символической книгой, наприм. в сочинениях бегунскаго наставника Семена Александрова12 видно значительное заимствование из книги "О догмате веры".

Федор Иванов в своих сочинениях особенно обращает внимание на то, чтобы дать бегунскому вероучению твердыя богословския основания. Он при этом не стесняется авторите­том своих "столпов веры", даже к мнениям Евфимия от­носится не без критики13. Вероучение странников в том виде, в каком оно представлено в сочинениях Федора, за­служивает подробнаго изложения.

Сначала Федор решает вопрос о церковной иерархии14. Для надлежащаго решения этого вопроса с безпоповщинской точки зрения, он старается примирить Божественное обетование о вечности иерархии с учением о прекращении ея у безпопов­цев. В виду важности предмета он приступает к нему с большою осторожностию. "Сей вопрос, говорит он, паче всех имать важную потребу, понеже вещь весьма богословна ... смот­рите, сие слово и многу глубину имать". Он утверждает, что в естественных (физических) законах природы Божественныя определения неизменны, наприм. обетование Ною не наказывать землю вторым потопом; но относительно человека Божествен­ныя определения изменяются. Причиною этому бывает "чело­веческое неисправление". Когда люди не сохраняют Божествен­ных заповедей, удаляют от себя благодать и становятся не­достойными Божественнаго попечения, тогда и "обетование просто остается за человеческое солгание". Адаму обещано быть госпо­дином над всеми зверями и птицами; но за неисполнение им заповеди Божией обетование "осталось просто", не исполнилось. Аврааму Господь обещал дать землю Ханаанскую во владение ему и его потомству; но за отвержение Мессии Исуса Христа Евреи, потомки Авраама, теперь в разсеянии. Так и в настоящее время, по мнению Федора, за искажение догматов и отступление многих от православия, "Божественное обетование праздно есть" в отношении постояннаго преемства пастырей церк­ви. Когда в стране сияет благочестие, там и истина пребы­вает, а когда укореняется нечестие, отступление, "тамо, т. е. в нечестивой стране, и мерзость запустения станет или анти­христ сядет".

По мнению всех раскольников искажение догматов и от­ступление от веры произошло вследствие книжнаго исправления при патр. Никоне; с него укоренилось на Руси крайнее нече­стие, явилась мерзость запустения, и воцарился антихрист. Фе­дор Иванов тоже признает воцарение антихриста со времен Никона, но учение его о лице антихриста не сходно с учени­ем Евфимия о том же предмете. По понятию Федора "разум священных писаний показует быти лицу антихристову в человецех многих". Так отступников и гонителей веры назы­вали антихристами. Святые считали нечестивых языческих ца­рей антихристами, а Кирилл Иерусалимский и Стефан Зизаний называли отступника от православия папу римскаго антихри­стом. Из Рима распространялся богоборный дух антихристов, и его господство проникло в Россию, — со времени отступления в 1666 г. в ней воцарился антихрист. Изображенныя в Апокалипсисе два лица зверя (антихриста) — агнца и медведя —  означают антихриста в лице светской власти и "лжесвяти­тельскаго сана". Таким образом, по учению Федора, анти­христ чувственно царствует на земле преимущественно в представителях светской и духовной власти; вообще же он пребывает "в человецех многих". В этих "многих" со­средоточивается богоборный антихристов дух. Как видно, Фе­дор, в понимании личности антихриста отступил от учения Евфимия, который считал антихриста воплотившимся в лице Императора Петра I и после него непрерывно царствующим в его преемниках "властодержцах". Удержав понятие о чув­ственном господстве антихриста, Федор лицо его представ­ляет сходно с Никитою Семеновым, по мнению котораго ан­тихрист есть невидимый, богоборный дух отступления и ересей.

Из учения бегунов об антихристе следует, каково долж­но быть отношение их к существующему гражданскому строю и предержащей власти. Так как, по мнению Федора, граж­данская власть — власть богоборная, воплощение антихриста, то такой власти повиноваться не следует. А что эта власть —  богоборная, разрушающая веру христианскую, это видно из того, что истинных христиан, т. е. раскольников, заставляют отре­каться имени христианина и писаться раскольниками, воспреща­ют других учить истинной вере, т. е. пропагандировать рас­кол. Покоряющийся гражданской власти изменяет истинной вере. Для доказательства такого положения делаются ссылки на беседы Иоанна Златоуста на Евангелие, на сочинения Никона Черногорца и Иосифа Волоцкаго, где высказывается мысль о по­виновении власти во всем, кроме дел веры. Из этих дан­ных выводится заключение, что власти, повреждающей чистоте веры (нынешняя же власть, по мнению всех бегунов, такова, что отвращает от веры), повиноваться не нужно, а следует вести с нею брань. И сам Господь Исус Христос, по мне­нию Федора, к нечестивому Ироду относился без всякаго ува­жения. "Не нарече (Ирода) царем Господь наш Исус Хри­стос, но лисом: шедше, рече, рцыте лису тому". Отсюда Фе­дор выводит заключение, что предержащей гражданской вла­сти, как богоборной и еретической, не следует повиноваться.

Отвергнув повиновение гражданской власти, Федор Иванов заповедует бегунам не иметь никакого отношения к этой власти, отрицает все, что указывает человеку на его принад­лежность к гражданскому обществу. Еще Евфимий в числе свойств Петра I, как антихриста, указывал на "исчисле­ние" им русских людей по чинам и сословиям. Это "счи­сление" или ревизия есть уловление в сети антихриста, свиде­тельствует о подчинении его власти. Поэтому всякий истинный христианин, т. е. бегун, из опасения подчиниться антихри­сту, не должен записываться в ревизию. Федор приводит такие доводы для отрицания ревизии: она составляет сильное препятствие на пути ко спасению, так как удерживает вся­каго на определенном месте жительства и уничтожает стрем­ление к высшему совершенству, по словам Исаака Сирина: "аще хощеши быти ведом Богом, неведом буди челове­ком". — Против указания на записание в ревизию Исуса Хри­ста Федор замечает, что записание Исуса Христа в ревизию не показывает ея законности. Многое Христос делал, чего нам, по мнению Федора, не нужно делать: Христос обрезал­ся, субботствовал; этого нам не должно делать. Напротив чего не совершал Христос, нам нужно делать: Христос своего тела (на тайной вечери) не причастился, а христианам необходимо причащение тела и крови Христовой. — Ревизия есть дело богопротивное, потому что она составляет "тело зверино". Это "тело зверино", "все сообщительно нечестие", есть собрание, общество еретиков и отступников. Ревизия может назваться "телом звериным" потому, что соединяет всех людей — благочестивых и нечестивых — "во едино смятение и смущение". Она вредит спасению, так как "свою веру нарещи расколом" велит, (служит) причиною также того, "яко прекратилося странство", это "самое свойственное Христову Еван­гелию житие, еже ведому токмо единому Богу быти, а неведому человеком".

Вместе с ревизией Федор отвергает паспорты и всякие до­кументы о личности, как видимые знаки подчинения антихри­стовой гражданской власти. Брать паспорты христианам, осво-бодившимся "от всех вредностей настоящаго времени (т. е. бегунам)", значит сравнять себя с прочими. "Пашпорт  вещь одушевленная; не столь поверят твоему слову, якоже пись­менному начертанию", замечает Федор. Обозначая место жи­тельства, имя и звание своего владетеля, "пашпорт за чело­века отрицается и исключает своего носителя из того достоин­ства, чего он желает, а поставляет, чего прелестник тре­бует". Особенно паспорт вредит спасению тем, что уничто­жает, по выражению Федора, "наше произволение на всю жизнь до смерти подвизатися", т. е. находиться в бегах.

По мнению бегунов, царствующий теперь антихрист воздви­гает на христиан разнообразныячувственныя и духовныя  гонения; чтобы незаметно подчинить истинных христиан своей власти, он "дает им малыя снеди". По учению Федора, "можно разуметь в пищи не один хлеб, а все служащия телу потребности, как-то: одежда, и воля, и слава, и свобода, брач­ное сочетание и мирское пространство, и что уважающее чувства человеку". Они же могут назваться "малыя снеди", потому что, доставляя человеку наслаждение в здешней жизни, лиша­ют его блаженства вечнаго. "Малая снедь в делах отступ­ления означается". Ради этой "малой снеди" человек переме­няет веру во Христа и отступает от Него. Все вообще усло­вия жизни гражданскаго общества — это "малыя снеди", пред­лагаемыя антихристом с целию подчинить христиан своей бого­борной власти. Таким образом всякий, кто вступает в эти условия общежития, кто становится членом государства, — чрез это самое делается членом царства антихристова.

Чтобы не предаться во власть антихристу и не отступить от веры, всякий истинный последователь Христов должен прово­дить особый образ жизни, соответствующий окружающим усло­виям. "Во дни последняго антихриста показуется верным ра­бом Христовым — видится — в бегстве жительство иметь, а не домовно и обязанное суетными приплетении". Для подтверж­дения этого положения делается ссылка на слова Евангелия: тогда сущии во Иудеи да бежат на горы, — на слова Ипполита: во время антихриста верные будут спасаться в "горах и холмех и в пещерах". При этом приведено очень много примеров из первых веков христианства, когда святые бегством спа­сались от гонений. Если же нельзя убежать от гонителя (ан­тихриста), то следует вступать с ним в борьбу, по слову Ипполита: блаженни, иже тогда подвигнутся на мучителя. Для доказательства этой, мысли опять указано много примеров из жизни мучеников первых веков, которые пред мучителями безбоязненно исповедывали себя христианами. Из всего этого у Федора Иванова такой вывод: "от сего ясно и внимательно, что везде едино глаголется, яко два пути точию" предстоят верующим во времена антихриста, — это "борьба" с ним, или "бегство" от него для сохранения веры. Из этих двух пу­тей Федор, как показывают его сочинения, отдает предпоч­тение второму, т. е. "бегству". В "ответах артемьеву согла­сию (III, IV, XII, XV и XVII ответ.)" он с особенною силою выставляет на вид мысль о необходимости бегства. На возра­жение артемьевцев — "сильнии да борются, немощны да бегают, а инии да остаются" — он говорит, что в указанных словах обозначаются два пути: сильным бороться, а "страшливым бегать"; "инии да остаются" следует понимать так, что если кто остается, значит "нестрашлив", бежать не хочет и ре­шается бороться с антихристом. Бегать необходимо для спа­сения души. Во время наезда полиции находящагося у себя дома не будут спрашивать, как живущаго на своем месте; "стран­наго" же спросят о всем постатейно, — он таким образом должен пострадать, что доставит ему спасение. Следует бе­жать не потому, чтобы место могло спасти, — нужно понимать "самый случай, на месте бываемый", т. е. условия жизни, способствующия спасению. Для спасения человека от власти анти­христа необходимо бегство, это "самое свойственное Христову Евангелию житие".

Следуя по одному из двух путей, по пути "бегства", ве­рующий не может вести жизнь оседлую, — вступать в брак и обязываться семьей. Федор Иванов доказывает невозможность брака во время антихриста, указывая на слова Евангелия: горе не­праздным и доящим в тыя дни, т. е. во время антихриста, — и еще: да имущия жены, яко неимущия будут. Указывается также на многие примеры святых, для которых семейная жизнь служила препятствием к бегству во время гонений. Как пре­пятствие ко спасению, в веке антихриста брак невозможен.

Одинокие, постоянно находящиеся в "бегстве" и укрыватель­стве от властей, бегуны-странники составляют из себя об­щество христиан, которых, строго говоря, нельзя причислить ни к мирянам, ни к инокам; по мнению Федора Иванова, их следует отнести к третьему чину, — к числу отшельни­ков, скрывающихся от гонения.

При постоянном скитальчестве эти скрывающиеся от гоне­ния отшельники находят себе пристанище у своих последова­телей странноприимцев или пристанодержателей, которые, живя оседлою жизнию, свою принадлежность к секте выражают укры­вательством действительных бегунов — странников. Странноприимницы или пристанодержательства15, по мнению Федора Иванова, установления вполне благочестивыя; оне ведут свое начало от первых веков христианства, как учреждения весьма полезныя для скрывающихся от гонения христиан. В житии Феодота корчемника разсказывается, что он давал в своей корчемнице приют скрывающимся от Диоклитианова гонения христианам. "Тогда корчемница его (Феодота), говорит Федор, сотворися аки корабль Ноев от потопа спасаяй. И претворися корчемница его в странноприимницу и храм молитвенный".

По учению бегунов, заключающемуся в сочинениях Федора Иванова, церковь и государство со всеми учреждениями есть царство чувственнаго антихриста, вследствие чего вся жизнь бе­гунов проходит в "бегстве" от людей и постоянном укры­вательстве. Но такая жизнь и особенно дикия, изуверныя воз­зрения на церковь и государство не могли не вызвать отвращения и противодействия в разсудительных и религиозных бегу­нах. К числу таких бегунов-странников принадлежит сам Федор Иванов. Хорошо владевший книжной мудростию, человек очень начитанный, он ясно мог видеть нелепость бегунскаго воззрения на государство. По вопросу о деньгах у него уже видна перемена во взгляде на государственную власть. Тогда как самые фанатичные из бегунских наставников, вследствие известнаго взгляда на власть гражданскую, воспре­щали своим последователям даже брать деньги16 как знаки антихристовы, Федор Иванов учил, что "деньги — вещь, не­касающаяся к повреждению душевному", что святые без вреда для спасения пользовались монетою неверных и еретических императоров. В своей жизни, по требованию обстоятельств, он иногда выражал прямо благоприятныя отношения к граж­данской власти. При следственном допросе, в противополож­ность дерзким отзывам других бегунов о верховной вла­сти, он показал, что власть Государя Императора признает, но сомневается признать во всем благочестивым, потому что считает Его отступившим от древняго благочестия; законам же Его тем, которые не повреждают благочестия в вере, повинуется и дань Ему давать не отрицается, по реченному: ему же дань — дань, ему же урок — урок17. Такой взгляд на предер­жащую власть Федор высказывает и в своих сочинениях. Он говорит, что когда эта власть не переходит границ над­лежащаго, то "мы таковыя власти приемлем и ярем свой под иго их работати подлагаем, по реченному: Бога бойся и царя чти". В другом месте, опровергая фанатический взгляд сек­тантов Артемьева согласия на царскую власть, он замечает, что "повеления нечестивых царей не все бысть законопреступ­ны", — что святые распоряжениям царей нечестивых, не касав­шимся веры, повиновались, а "почесть первых (т. е. нечести­вых языческих царей) и еще сквернее много, нежели нынеш­них", указывая при этом на гнусную жизнь Нерона и дру­гих языческих императоров. Все это побуждает предпола­гать, что Федор Иванов с течением времени изменил преж­ний враждебный взгляд на власть гражданскую, стал благо­склонно относиться к этой власти и свои воззрения на нее от­крыто высказывать другим бегунам.

Касательно отношений Федора к православной церкви поло­жительно можно сказать, что он к концу жизни совершенно оставил свои крайне неприязненныя воззрения на Грекороссийскую церковь. Как хороший знаток св. Писания, творений от­цев и учителей церкви, он ясно сознал погибельность заб­луждений секты бегунов, уразумел истинность и святость право­славной церкви и необходимость принадлежать к ней для до­стижения спасения. Достойны внимания и поучительны последние дни жизни Федора Иванова. Находясь на смертном одре и скорбя о лишении таинств, он просил, чтобы к нему для напутствования пригласили священника; но окружавшие его сек­танты, вследствие фанатической ненависти к православию, от­казались исполнить его просьбу. Тогда он сам вычитал приготовительныя к причащению молитвы и приобщил себя ма­слом из лампады, моля Бога вменить ему в правду это дей­ствие, вынужденное крайностию его положения.

 

 

Примечания

 

1) Вестн. Европ. 1872. VI т. 267, 534 стр. — Кельсиев. Сбор­ник правит. сведений о раскол. IV т. 306 и 307 стр.

2) В 1849 г. в Костромском уезде бегунский наставник Иван Жаровский убил ученика своего Василия. Сопелковские странники отправили Федора Иванова в качестве следователя на место разуз­нать, как было дело. Федор Иванов это дело подробно изложил Никите Семенову, ясно показав, до каких нелепостей может до­ходить раскол в лице своих представителей, изступленных фа­натиков и изуверов. — Труды Ярославск. Статист. Комитет. 1 вып. 1866 г. стр. 189-194. — Русский Архив. 1866, стр. 622.

3) Домашн. Беседа 1868, № 31, стр. 764.

4) Это сочинение Федора находится в рукописном Сборнике раскол. сочинений, написанном бывшим бегуном Семеном Кошариным. Рукоп. библ. Казан. Акад. № 2122.

5) О Февде упоминается в речи Гамалиила к еврейскому синед­риону. Деян. V, 34-38.

6) "Ответы" Федора. Рукоп. библ. Казан. Акад. № 2123.

7) Сведения об этой секте извлечены из Сборника Кашарина. Рукоп. библ. Казан. Академ. № 2122, лист 424-433.

8) В сочинении Никиты Семенова "Малый образ ересей или тридцать ересей" заключаются теже обличения, какия находятся и у Федора Иванова. Истина. 1871. Кн. 19, стр. 57.

9) Сочин. "О догм. веры" V ст.

10) Сочин. "О догм. веры" X ст.

11) Соч. "О догм. веры" XIV ст.

12) Рукоп. библ. Казан. Акад. № 2018.

13) Федор решительно отрицает мнение Евфимия, разумевшаго под "снедию антихристовою" еретическия книги, и утверждает, что эта "снедь в дедах отсту­пления означается". "Ответы артем. согласию". V ответ.

14) Всестороннее и основательное опровержение безпоповщинскаго учения заклю­чается в книге: Критический разбор учения неприемлющих священства старооб­рядцев о церкви и таинствах. Н. И. Ивановскаго. Казань. 1883 г.

15) Странноприимницы устрояются с тайниками, скрытыми входами и выходами для того, чтобы укрыть бегуна во время наезда полиции. Таких странноприимниц по оффициальным данным 1852 г. в Шуйском уезде было десять.

16) В начале наставшаго столетич странник Василий Петров начал учить, что нельзя брать истинным христианам в руки денег, заклейменных печатию анти­христовою (государ. гербом). Он основал в бегунстве толк "безденежников".

17) Вестн. Европ. 1872. VI т. 535 стр.